А Лу нервничала до дурноты. Безопасность безопасностью, но такое богатство почти неприлично. Она не может выйти замуж за Патрика. Она уже слишком старая для игры в Золушку.
– Здесь? – Грейс испуганно уставилась на дом, стоявший в стороне от других.
– Тридцать три… да, похоже, здесь. – Лу посмотрела на дом. – Черт побери!
Присоединившись к дочери, застывшей у ворот, она тоже смотрела на огромный, красивый дом с большими окнами. Кремовую штукатурку фасада смягчали вьющиеся гортензии, выметенная дорожка вела к здоровенной двери, а сад перед входом был устроен так, чтобы тень не падала на окна.
– Мам, – восхищенно выдохнул Том, – мам, это его машина?
Лу и не заметила, что перед домом стоит автомобиль.
– Э… может быть… не знаю.
– А как мы войдем? – Грейс всегда мыслила трезво.
Оказывается, возле ворот имелось переговорное устройство. Лу нажала кнопку, со страхом ожидая отклика какого-нибудь древнего дворецкого или крутого охранника с раскатистым, как у ротвейлера, рыком.
Но из динамика донесся знакомый голос Патрика.
– Это я. Мы приехали.
– Очень хорошо. Входите.
Огромные ворота раскрылись и тут же закрылись за ними.
– Мне кажется, я в тюрьме, – прошептала шагавшая впереди Грейс, крупный песок невыносимо громко скрипел под ее ногами.
Едва они подошли, дверь открылась, и на пороге появился Патрик в модных летних хлопчатобумажных брюках и голубой рубашке с открытым воротом, но и в этой непривычной ее глазу одежде он, как всегда, выглядел внушительно.
– Привет, – неуверенно произнесла она и перехватила удивленный взгляд Грейс.
– Привет. Рад вас видеть. – К ее досаде, его голос звучал совершенно обыкновенно. Разве он не нервничал перед встречей с ее детьми?
Лу обняла Грейс за талию:
– Это моя дочь, Грейс.
Патрик и Грейс смерили друг друга взглядами. Сначала Патрик увидел только юную девушку с всклокоченными волосами, вызывающе одетую в готский костюм, но, приглядевшись, обратил внимание на очаровательное личико с упрямым подбородком и материнскими темными глазами.
А Грейс увидела высокого мужчину в скучной одежде, но все же что-то в нем мешало ей отнестись к нему с небрежностью: то ли холодок в глазах, то ли складка у рта. Да он и не старался произвести на нее впечатление.
– Привет, Грейс.
– Привет.
Лу перевела дух, она и не заметила, что затаила дыхание. Это, конечно, не обмен любезностями, но иногда Грейс чувствовала (и проявляла!) неприязнь при первом же взгляде на человека, и часто без всяких оснований.
– А это…
Лу только сейчас обнаружила, что Тома рядом нет. Повернувшись, она, к ужасу своему, увидела, что сын подлетел к машине, прижал нос к стеклу водительского места и, забыв про все на свете, возит грязными руками по безукоризненно чистой машине.