— Сам ты «сладкозвучный рожок». Иногда ты просто выводишь меня из себя, — сварливо буркнул судья. — Неужели мое лицо столь красноречиво? А ведь когда-то я слыл Сфинксом. Однако я не изображал меланхолию, просто предавался внезапно нахлынувшим на меня мрачным воспоминаниям ускользающей памяти. Я вспоминал.
— Вспоминал — что?
— То, что случилось много лет назад. Десять, а то и больше. Я был довольно... э... известным специалистом по ведению экстренных дел в Судебной ассоциации. Зачастую у нас случались неприятные внутренние разборки. Я имел сомнительное удовольствие познакомиться с мистером Лукасом Пенфилдом в связи с особо дурно пахнущим дельцем. Поэтому я наслышан об этом джентльмене с его сомнительной репутацией.
— А!
— Тьфу, да и только, — сухо ругнулся судья. — Возмущенное братство адвокатов выдвинуло против него обвинение. Если, конечно, это тот самый Пенфилд... Одним словом, его собирались лишить адвокатской практики. В частности, за подбивание свидетелей по делу давать ложные показания, за дачу крупных взяток для борьбы против присяжных и еще за кое-какие, не менее неприглядные поступки.
— И чем закончилось?
— Ничем; адвокатское братство выпустило пар, но у них не нашлось против него никаких доказательств. Его защита была, как всегда, мастерской. Процедура лишения адвокатской практики Пенфилда провалилась... Я мог бы продолжать ораторствовать насчет мистера Пенфилда целый день, мой мальчик. Память становится все острее с каждым минувшим мгновением.
— Значит, Джон Марко переписывался с паршивой овцой, да? — пробормотал Эллери. — И, судя по всему, не имел ничего против его подмоченной репутации. Расскажи мне все, что ты знаешь о Пенфилде, ладно?
— О нем можно выразиться одной-единственной фразой, — хмыкнул судья Маклин, вытягивая губы в трубочку. — Люк Пенфилд — самый большой мерзавец, по которому веревка плачет.
Глава 5
ДОМ СТРАННЫХ ГОСТЕЙ
Они нашли патио опустевшим, не считая двух скучающих полицейских, и двинулись за инспектором к экзотической арке в мавританском стиле, которая привела их в маленькую сводчатую галерею, украшенную традиционными арабесками и расписной глазурованной плиткой.
— Кто бы мог, глядя на Годфри, заподозрить в нем набоба, питающего страсть ко всему восточному, — обронил Эллери. — Он явно велел архитектору налечь на мавританский аспект испанской архитектуры. Достойно Фрейда.
— Я иногда поражаюсь, — медленно произнес пожилой джентльмен, — как ты можешь спокойно спать с такими мозгами?
— И в то же время, — продолжил Эллери, останавливаясь, чтобы рассмотреть яркую плитку в красных, желтых и зеленых цветах, — хотелось бы знать, как проживание в эдакой сарацинской атмосфере, сдобренной острым испанским соусом, отражается на северном складе ума. В такой обстановке не потребуется слишком много времени, чтобы разжечь потухший огонь. Есть женщины восточного типа, вроде миссис Констебль, которая...