– Это будет не жизнь, а прозябание. Из балетной школы меня выпустили, в училище не приняли, хотя родителям не стала об этом говорить. К чему расстраивать? Вот теперь лечу обратно в Москву. А где буду жить, на какие деньги – пока еще не знаю.
– Поверьте мне, – сказал Грек, – все образуется.
Ему почему-то сразу захотелось помочь этой девушке, но во всем осторожный Грек сдержал свой порыв. Сколько в стране таких неудачников, не поступивших в вузы? Что ж теперь, всем помогать, что ли? Да и что он знает об этой девчонке, помимо того что она провалилась в балетное училище?
– Найдете, где подработать, и квартиру снимите, – снова сказал он подбадривающие слова и выпил мартини с водкой.
Она тоже сделал глоток из своего фужера.
– Да, конечно, не все так уж и плохо. Подруга обещала приютить на первый месяц. Да и, может быть, удастся найти место танцовщицы в каком-нибудь ночном варьете или кабаре. Их ведь в Москве теперь – как грибов после дождичка. А классных танцовщиц, мне говорили, не хватает…
– Ну вот, видите…
Грек хотел сказать еще что-то успокаивающее, но в это время девушка повернулась в его сторону и грустно посмотрела в глаза.
– Вы не понимаете! Разве место настоящей балерины в варьете! Ведь я всегда мечтала танцевать только классику…
Грек промолчал, наблюдая за девушкой. А она отпила еще глоток шампанского, и ее глаза как-то сразу повеселели.
– Какая прелесть – это «Клико»! Вы знаете, наверное, все знаменитые балерины пили только «Клико» – Кшесинская, Павлова, Уланова, Плисецкая… А я пью такое впервые. Может быть, у меня все впереди? С этим бокалом вы вложили мне в руки какую-то надежду…
– Ну что вы! – вдруг ни с того ни с сего засмущался Грек и честно признался: – Я вот не одну бутылку «Клико» за свою жизнь выдул, а живую балерину возле себя вижу впервые…
– Как?! Вы ни разу не были на балете? – Ее зрачки от удивления расширились.
– Ни разу. Если не считать передач по телевидению…
– Но как же можно тогда жить? Вставать по утрам, садиться за стол, гулять в парке и… не знать, что есть балет, есть искусство танца, есть, наконец, величайшее наслаждение… – Она не договорила.
Самолет вдруг резко качнулся и пошел на снижение. Она поставила бокал на откидной столик и зажала ладонями уши.
– Мамочки! – сказала она себе самой. – Жуть как боюсь взлета и посадки.
Грек допил мартини с водкой и откинул голову на сиденье. «А интересная девчушка, – подумал он. – Вся ее натура дышит какой-то старомодностью. Может быть, они, балерины, все такие – с ахами, вздохами, грустными глазами?»
Он краем глаза посмотрел на свою соседку. Она по-прежнему прикрывала ладонями уши, голова ее упала на грудь, и глаза были закрыты.