Ему нужно было справиться с собой.
Он заглянул в свой кабинет и вынул из магического сейфа связку ключей. Ключи были откованы много сотен лет назад, из электрона – сплава золота и серебра – и не вытерлись за все эти годы лишь потому, что на них лежала сложная вязь заклинаний. Эти ключи передал ему первосвященник в день коронации, они могли принадлежать только правителю, поскольку открывали обе сокровищницы, дверь, ведущую к магическому источнику, и кое в какие не менее важные помещения.
По бесконечно длинной лестнице, ступеньки которой были скользкими от натекшей влаги, он спустился под скалу и вошел в огромный грот, свод и стены которого были усеяны мелкими кристалликами хрусталя: часть из них была создана самой природой, остальное вышло из рук мастеров-магов. В центре грота, на идеально ровном полу в свете магических светильников переливалось всеми цветами радуги маленькое озерцо, больше похожее на огромную лужу.
Говоря откровенно, то, что наполняло озерцо-лужу, вовсе не было водой. То, что маги называли «источником», было точкой пересечения более чем двух каналов энергии. От того, насколько крупны были каналы, зависела мощь источника. Чародей, обрабатывавший таковой под свои нужды и приспосабливавший явление природы под возможности человеческого тела, мог придать ему любую форму – хоть родника, хоть зеркала, хоть кресла.
Источник, спрятанный под замком в Провале, был из числа мощных, и притом «обработан» с пониманием. Своды грота, усеянные друзами горного хрусталя, отражали энергию обратно, аккумулируя ее и усиливая. Из такого источника его хозяин мог забрать для своих нужд очень много энергии, если, конечно, умел с ним справиться. Бывали случаи, когда источник становился господином человека и через него обретал некое подобие жизни.
Вообще, магия была опасной профессией.
Руин остановился перед озерцом и начал медленно раздеваться. Он старался не думать о жене и сыне, а если и думать, то так, чтоб мысли не тревожили сферу чувств. В этот миг он уже жалел, что достаточно окреп после возвращения из-за грани мира, для того, чтоб любить и бояться. Вряд ли Арман отдавал себе отчет в том, насколько глубоко в нем сидела привычка заботиться о тех, кого он любил, и если любовь могла его покинуть, то чувство долга – нет.
Он вошел в озерцо по пояс. В озерце можно было бы скрыться и с головой, несмотря на малые его размеры, да это и не имело значения. Хозяин источника не утонул бы в нем, даже улегшись на дно, сторонний же слабый маг погиб, едва коснувшись «воды».
Руин воспринимал ее, как родную стихию. Он не ощущал ни жара, ни холода – нечто упругое и мощное, словно вздувшийся от дождей поток воды, ревущей в тесной хватке несокрушимых скал. Погрузив в источник ладони, правитель ощутил знакомый подъем в себе самом. Вернувшись из-за грани мира, он обнаружил, что многие обычные для всех людей чувства ему недоступны, но – поскольку, потеряв, обязательно что-то обретаешь, таков закон равновесия – зато магические возможности увеличились во много раз.