– Не то что не подобает – это просто опасно. Опасно для вашей жизни.
– Я понимаю. Но другого выхода не вижу.
– И это не выход, государь! – возмутился Огден. – Впрочем, глава службы безопасности вам все скажет за меня.
– А кто ему сообщит? Уж не ты ли?
– Ваше величество…
– Я категорически запрещаю тебе что-либо ему сообщать. Категорически.
– Ваше величество…
Арман ответил ему холодным взглядом.
Под взором властителя Провала терялись даже самые сильные духом люди. Придворные, привыкшие ко многим выходкам своих государей, к вспышкам ярости, ненависти, даже к откровенному садизму и изобретательной жестокости, только теперь начали считать, что их правитель – тяжелый человек. Нет, Руин никогда не казнил без суда и следствия, не сажал в крепость и не ссылал за любую мелочь, не изобретал для своих подданных испытание за испытанием. Но стоило ему обратить на представителя знати свой взгляд, как тот мгновенно вспоминал обо всех своих проступках, о недоплаченных налогах, о плохо подготовленной армии – и успевал пожалеть о них.
Одним взглядом Руин мог привести подданного в такое состояние, когда его вина или невиновность становилась очевидна. Любой обманщик, на которого обращались глаза Армана, начинал краснеть, бледнеть, потирать дрожащие руки, прятать глаза. Во взоре правителя ему уже чудилась самая страшная смерть, и наказание за свой проступок казалось совершенно не страшным. Поэтому через некоторое время правитель перестал волноваться – он был уверен, что сможет распознать предателя и заговорщика.
В целом так оно и было. Естественно, Руину не всегда удавалось взглянуть в глаза того заговорщика, с которым он редко сталкивался лично, именно так и произошло тогда, десять лет назад, после чего правителю удалось навести порядок в своем государстве. И все сподвижники Армана отлично знали – его лучше не обманывать. Обман будет немедленно вскрыт и наказан. И Огден, молодой дворянин, которого именно Руин поднял над всеми, наделил владениями, дал хорошее место при дворе, знал – если сейчас пообещает ничего не говорить главе службы безопасности, то в дальнейшем вряд ли сможет нарушить данное слово. А уж пообещать с прицелом на обман не получится совсем. Если есть какие-то возражения, их надо изложить немедленно.
– Государь, если я так поступлю, у вас будут все основания казнить меня. Это уже похоже на государственную измену.
– Чем же?
– Тем, что я, зная об опасности, не сделал всего, чтоб обеспечить защиту главе государства.
– Ты будешь выполнять мой приказ.
– Этот приказ, ваше величество…