- А скажи - ты дюже жадный?
Дюпин смолчал. Старик покачал головой.
- Вижу, жаден, глаз у тебя нехороший, озорной. Ах, как нехорошо. Погубит тебя жадность. Уж гладили тебя раз ребята, чуть живого оставили, и опять берешься не за свое дело. Из тебя такой же воин, как и коровий лекарь. Сидел бы лучше дома да богу молился. А то, чать, кроме "отче наш" и никаких молитв не знаешь.
Утром третьего дня они выехали из скита.
До тридцатой версты старца провожал тот самый молодой парень, которому он оставил свое хозяйство.
- Ты понимаешь, Павел, - говорил старец, - как будут какие известия, так сразу и твори, как я тебе наказывал. Никого не бойся, сие дело из всех дел важнейшее. Понял?
Парень качал головой.
Потом опять ехали молча.
Старец сидел в телеге, правил лошадьми, вздыхал и крестился. Уже около самого села он посмотрел на Дюпина и еще раз покачал головой.
- Зря ты не в свое дело суешься, - сказал он. - Ах, как зря. Ну, пусть бы Серебряков с Герасимовым ехали, да головы позакладывали, они молодые, воины. А тебе что - жизнь надоела?
- Ничего, отец.
- Ничего! - прикрикнул старик. - То-то ничего! Я не тебя, дурака, жалею, а твою семью. У тебя изба полна ребят, а ты вон за какие судные дела берешься.
В этот день старец переночевал у Серебрякова и к Державину не пошел.
О деле они не говорили.
IX
На другой день и произошел первый разговор Державина со старцем Иовом. Когда Дюпин обещал привезти ему раскольничьего пустосвята, он представлял себе кряжистого широкоплечего старика, с длинной зеленоватой бородой, косматыми ноздрями и быстрыми юркими глазами. Таких старцев он встречал среди раскольников без счета, с таким он и готовился к разговору.
Но Дюпин неожиданно вернулся с худеньким старичком, очень аккуратно одетым, живым и голосистым. Войдя в горницу, он моментально обшарил глазами ее стены, задержался на висящем оружии, украдкой заглянул даже за ширмы и только потом, как будто только что заметив Державина, почтительно и вместе с тем развязно, кивнул ему головой.
- Желаю здравствовать, ваше благородие, многие лета, - сказал старец и даже голову склонил набок.
- Здравствуй, - сказал Державин, не сводя глаз со старика. - Ты, значит, и есть старец Иов?
- Раб божий Иов, так зовут меня добрые люди. Державин взглянул на Дюпина.
- Ну что ж, разговаривать будем? - спросил он.
И Дюпин кивнул ему головой, и опять все трое замолчали, разглядывая друг друга.
Державин заметил про себя ту необыкновенную легкость, с которой старик вставал, ходил, садился на табуретку. Казалось, он ни одну минуту не мог пробыть неподвижно. Так и сейчас, только он сел на лавку, как его пальцы быстро забегали по краю стола, приподнимая и ощупывая какие-то обрывки бумаги, мелкий сор, сломанные и погнутые гусиные перья.