Пусть будет убит Пугачев. Но Пугачевым ли двигается сие восстание народное? Сколько убийц придется послать и сколько голов придется снести, прежде чем будет потушено восстание?
Дальше!
Пункт восьмой.
"8) Стараться изведать и дать знать, что ежели он убит будет, не
будет ли у сволочи нового еще злодея, называющегося царем".
Пункт девятый.
"9) Один ли он называется сим именем или многие принимают на себя
сие звание".
И, наконец, самый страшный по своей многозначительности.
Пункт десятый.
"10) Как его народ почитает - действительно покойным государем
или знают, что он подлинный Пугачев, но только из злого умысла к бунту
не хотят от него отставать".
А если они не считают за царя этого страшного обманщика, если они отлично знают, что он играет именем давно умершего человека, есть ли еще какая-нибудь надежда остановить эту лавину, этот губительный, всеуничтожающий поток. Самозванца можно разоблачить, разбойников можно переловить, можно даже раскрыть могилу и вынуть из нее пожелтевшие кости мертвого императора. Но что сделать с людьми, которые отлично знают, за что они сражаются и кто их ведет на бой? Для которых важно не имя, но дело. Что делать с такими?
Нет, ваше превосходительство, об этом лучше не думать и для вас и для меня, вашего подчиненного подпоручика Державина.
Дальше!
"Таким образом все сие исполнить обезался старец и что он человек
надеждый, ручаются за него Серебряков и Герасимов, а паче за Дюпина,
который имеет у себя на Иргизе семью и целую избу детей, а паче то его
польстило, что я ему обещал избавить сына его от рекрутства, которому
была очередь; о чем я к г. воеводе Симбирскому и писал, чтоб для
некоторого до него надлежащего секретного дела его брать... погодил.
При отправлении старца с его двумя товарищами сделал я им обещание, за
их услуги, милости вашей и милосердной нашей государыни; а по
требованию их, для всяких случаев и для самих, дал денег 100 рублев.
Старец обещался, ежели можно будет и сыщет он надежных людей, то чтобы
уведомлять друг друга и г. г. наших генералов, а самому, чтобы всегда
оставаться в толпе у Пугачева. На первый случай хотел он послать от
себя Дюпина..."
Писал до двух часов ночи. Тут его прервали пришедшие к нему Серебряков и Герасимов.
X
С первыми утренними лучами Дюпин и старец выехали из дому. Перед отъездом деньги поделили надвое. 50 рублей должно было быть зашито у Дюпина за пазухой, другие 50 рублей и письма к Симонову вез с собой старец Иов.
Он был сосредоточен, молчалив и строг.
Плача и биясь о землю, упала при выезде путников молодая жена Дюпина.