- Матушка, - крикнул он. - К вам приказчики, в кухне дожидаются.
Фекла Андреевна быстро подняла кверху большие заплаканные глаза и покраснела. Ей было стыдно, что ее умный, взрослый сын застал ее плачущей перед холопом. Она украдкой посмотрела на него. А он уже сошел с лестницы и стоял перед ней прямой и серьезный. Синие глаза смотрели на мать отчужденно, издалека, не любя и не жалея. Старосту он как будто и не видел.
~ Я сейчас, Гаврюша, - робко сказала Фекла Андреевна. Собрала бумаги, посмотрела на сына еще раз и вдруг заторопилась к двери. За ней, ковыляя и охая, тронулся было и ласковый мужичонка. Но Державин положил ему руку на плечо, и тот остановился.
- Постой, - сказал он спокойным голосом. - У меня до тебя дело есть. А вы идите, матушка, идите.
Фекла Андреевна увидела, как у сына дрогнула щека, и подумала: "Вылитый отец".
Приказчиков в кухне она не застала. Но когда захотела возвратиться обратно низом, то нашла дверь гостиной запертой.
По галерее подниматься она не решилась.
x x x
А староста до самой своей смерти помнил и неоднократно пересказывал землякам разговор с молодым барином.
- Ты что же, - спросил его молодой барин, - будешь старостой села Богородское?
- Так точно, барин, - ответил староста, чувствуя, что его пробирает дрожь от этого спокойного и неподвижного голоса. - Осьмнаддатый год по барской воле в Казань хожу.
~ Так, говоришь, неспокойно в деревне? Балуют? - спросил барин.
- Хоть и не балуют, - ответил староста, не зная куда девать глаза, -но если по истине вам обсказать...
- Так вот слушай, - барин взял его за плечи и придвинул к его лицу свое бледное, длинное лицо с раширенными глазами. Дальше он говорил медленно, как гвоздь вбивая каждое слово в сознание старосты. - Если хоть одна мразь посмеет мыслить к самозванцу, вору и бунтовщику Емельке Пугачеву, то я сам, понимаешь, сам, - он ткнул себя пальцем, - приеду с войсками в деревню и повешу каждого десятого. А всех остальных - буду сечь до потери живота. Понял?
Староста молчал.
- Понял? - спросил, не повышая голоса, молодой барин.
- Понял, - ответил тихо староста.
- А вора "батюшкой" называть не смей, - крикнул Державин и взмахнул кулаком. - Он тебе не батюшка, старый хрыч, а раскольник и беглый казак Емелька Пугачев. Слышишь?
- Как не слыхать - слышу, - хмуро ответил староста.
Барин подошел к двери и отпер ее.
- Иди.
Мужичонка дошел до порога и вдруг остановился.
- А у нас, - сказал он хмуро и как будто нехотя, - был, баринок, такой случай: пороли одного мужика за то, что он Пугачева царем величал. Как следует пороли, до кровей, а он после сотой палки встал, улыбнулся барину в лицо и говорит: "Да здравствует Пугач и царь Петр Федорович". Его по такому случаю на рогожу и опять. Всыпали двести палок, - а он отдышался и говорит: "Да здравствует Пугач и царь Петр Федорович". Так до шести раз пороть принимались. Вынесли мокрого, как свежанину, а он лежит и зубы показывает, понимай, значит, что улыбается. Барин подошел, расчувствовался, сам, говорит, виноват, братец. А тот ему с рогожи улыбается и губами шевелит. Голосу-то нету, так он губами: "Да здравствует Пугач и царь Петр Федорович". Вот как, баринок, бывает. Ты на меня не гляди, я - старик, мне што, я не сожгу и не ограблю, а ты на молодых, баринок, смотри, на молодых, - он поклонился и быстро вышел из комнаты.