- Несомненно, - говорил Серебряков, - разбитый самозванец подастся к раскольникам, ибо всему свету известно, что он и сам раскольник. И конечно, он придет к иргизским пустосвятам, тем воровским старцам, которые до сей поры его скрывали. И прежде всего на память ему придет - в дворцовое село Малыковку, где он уже раз был. - Вот тут и начинаются соображения его, Серебрякова.
Надо прежде всего знать, что он, Серебряков, исконный житель Малыковки.
- Ну, и что ж из этого? - спросил Державин.
- Хочу через сие предложить его высокопревосходительству, дабы он мои слабые силы для оного славного дела и использовал.
- Чепуха, - резонно сказал Державин. - Что за чепуху ты говоришь? Больше ничего не скажешь?
И, помявшись, Серебряков стал рассказывать дальше.
- Дело в том, - сказал он, - что мне раз уже удалось поймать вора, самозванца и плута Емельку Пугачева.
Державин вскочил с места.
- Как поймать? - спросил он.
Серебряков продолжал рассказывать.
В прошлом, 1772 году он, бывши в Малыковке, встретился с Иваном Фадеевым, ездившим на Иргиз в раскольничью Мечетную слободу для покупки рыбы. Сей Фадеев рассказал ему, что он был в доме у жителя той слободы Степана Косых и видел там некоего проезжего человека. Оный человек, собрав всех в горницу, а допрежь баб и ребят выслав вон, говорил о том, что хорошо бы предаться туркам, а военачальников перевешать. Говорил приезжий о том, что на Яике казаку оное дело уж накрепко решили и ждут только удобного момента. Яицкие-де казаки, говорил человек, согласились идти в турецкую область под его началом. Только-де, говорил приезжий, они допрежь всего военных людей всех перебьют. Он же, проезжий, много раз в той Туретчине был, все места там знает и уверить может, что турки их примут как своих родных братьев. Живи себе, как хочешь. Здесь же свои люди жить не дают. Говорят, что турки люты. А как они ни люты, свои военачальники еще их лютее. Из турков, говорил человек, кто вам что худого сделал, а военачальник каждого из вас утеснил да обидел.
Державин слушал неподвижно и молча.
- Посему, - сказал Серебряков, - услыша от Фадеева сии возмутительные речи и будучи сам болен, призвал я к себе надежного приятеля, дворцового крестьянина Герасимова, и просил его съездить в Мечетную слободу и от друзей разведать - от кого пронеслись такие возмутительные речи и кто сей человек, к бунту, неповиновению и смертоубийству призывающий.
- Ну и что ж? - сказал Державин, внимательно слушавший рассказ Серебрякова. - Узнал он что-нибудь?
Не торопясь и улыбаясь, Серебряков продолжал рассказывать.