Расхаживая по комнате, натыкаясь на мебель, он пел тягучим фальцетом о победе русского оружия, о славе, о божестве, о смерти, о жизни. Мать не разбиралась в этих словах, - слишком кудрявых и громких, чтобы быть понятными, но уходила от двери она с чувством, похожим на то, с каким недавно стояла на обедне чудотворца.
Она уже знала - сын ее сочинял стихи.
----
Однажды, возвратившись из комиссии, Державин увидел у себя в комнате странного гостя. Положив на стол какой-то пестрый узелок и прислонив к стене посох, сидел у стола, дожидаясь его, Серебряков.
Это явление настолько было чудовищным, что Державин даже не сразу поверил своим глазам.
А Серебряков уже встал с места и, низко поклонившись, подошел к нему вплотную.
- С приездом в вашу отчизну, Таврило Романович, - сказал он смиренно.
- Серебряков! Ты ли это? - спросил Державин ошалело.
Серебряков поклонился еще раз.
- К вашей милости прибегаю, - сказал он.
- Стой! Стой! - крикнул Державин. - Как же так? А где же Черняй?
Они стояли друг перед другом и смотрели друг другу в глаза. Внезапно Серебряков широко махнул рукой.
- Где ему полагается быть, Таврило Романович, там он и есть, - сказал он, улыбаясь.
Державин взглянул на него прямо и страшно.
- В тюрьме? - спросил он. Серебряков покачал головой.
- Что ему в тюрьме сидеть? Он человек вольный, как тот ветер, что в степу. Либо смерть, либо воля.
- Так значит?.. - спросил Державин. - Значит, вы...
Серебряков улыбнулся.
- Значит, Гаврило Романович, что хочу я его высокопревосходительству Бибикову большую помощь оказать, дабы того вора и обманщика Емельку живьем взять и ее императорскому величеству доставить в клетке.
- В клетке?
- В клетке-с, Гаврило Романович, живьем для показа.
Державин опустился на стул и показал Серебрякову на кресло около себя.
- Ну, садись, рассказывай, - бросил он коротко. Серебряков жирно откашлялся.
- Как я его высокоблагородием господином Максимовым из тюрьмы выпущен под его расписку...
- Да ты дело говори. Как ты думаешь помочь его высокопревосходительству, - прикрикнул Державин.
- ...То я и просил бы, чтоб он надзор за мной доверил ему же, господину Максимову, - спокойно докончил Серебряков.
Он вынул из кармана лист бумаги, сложенный вчетверо, и, развернув его, начал рассказывать.
План Серебрякова был серьезен, прост и примечателен. Не план, вернее даже, привез он Державину, а общие соображения насчет поимки Пугачева. Все основывалось на успешном действии правительственной армии, которая в последнее время стала теснить дерзкого самозванца.