– Да не продаст он тебе его, – ответил за Макса Фил, – этот, как ты выразился, мастодонт дорожает год от года, и лет через двадцать на него можно будет купить небольшой звездолет!
– Макс, ну на кой тебе звездолет?! Да еще через двадцать лет! Живи, как человек, сейчас, – продолжал искушать Брюстера Уолш. – Но если хочешь, то я могу посодействовать в приобретении небольшой космической яхты…
– Да отстань ты от него! – вступился Вольф за сидящего за баранкой Макса, который широко улыбался и еще не проронил ни слова. – После того как ты его купишь, поставишь его в бронированный гараж, и мы больше не сможем покататься на этом чудесном образчике старины по имени «Питергольф». Так что не приставай к нему.
Максимилиан Брюстер, или просто Макс, был единственным из четверки, у кого не было богатых родителей, и до всего ему приходилось доходить самому. Единственным его преимуществом был этот старый парогазовый «Питергольф», стоящий бешеных денег и доставшийся от отца, а тому в свою очередь от его отца и так далее. Так что автомобиль был своего рода семейной реликвией, переходившей к младшему из сыновей.
Машина вышла из поворота, и ее на большой скорости обогнал здоровенный джип на водородном энергоносителе, экологически чистом в отличие от топлива, потребляемого поршневым парогазовым движком, которое и находить-то стало трудно.
– Купи такую машину, – предложил Макс своему приятелю. – Вон, какая крутая тачка.
– Да у меня и покруче есть, но мне твоя нужна!
– Не продам, ты же знаешь… – оказал Макс и включил радио, показывая, что больше он не намерен слушать просьбы о продаже.
Машина являлась ценностью потому, что в ней было все «родное»: как выпустил завод-изготовитель, так все и осталось, в том числе и радио, из которого сейчас доносились новости:
«На бирже стоит настоящая паника! – вещал диктор, – поговаривают о повторении так называемой „черной пятницы“. Падение индексов достигает десяти и более пунктов по добывающим и перерабатывающим предприятиям, и все из-за потери своих позиций Торговой Федерацией в районе Синего квазара. Стоимость акций самой Федерации снизилась на двадцать пять процентов. А теперь более подробная информация об упавших индексах…»
– Макс, выруби этого урода, не могу больше! – попросил с заднего сиденья Фил, отец которого был брокером на бирже. Филу же предстояло пойти по его стопам. – Дома и в колледже все эти индексы, проценты и прочая мура, да еще и здесь это слушать! Не могу, достало!
Брюстера не пришлось долго упрашивать, к тому же ему были по барабану все эти индексы и их падение, и он переключился на другую волну. «Главное, чтоб бамбук не падал! – подумал Макс, непроизвольно посмотрев вниз. – Он мне сегодня пригодится».