– I’m absolutely fed up with all this fucking hunting,[118] – сказал брат Хулио, и было решено устроить у подножия менгира[119] большой основательный привал. Добили спиртное, доели НЗ… И по специально отработанной методике погрузились в сон. В наставлениях было обещано – мгновенный и без сновидений…
…Как бы не так. Бедных братьев сразу принялись мучить ужасные кошмары. Привиделось такое, что врагу не пожелаешь. Хотя, впрочем, это уж в меру личной духовной продвинутости.
– Oh no, no, no!..[120] – Проснувшись через считанные минуты, брат Хулио вскочил как подброшенный и испытал явное облегчение, убедившись, что привидевшееся не было явью. Его зримо трясло. Какой уж тут отдых!
– Oh no, have mercy, not this!..[121] – Брат Бенджамин пробудился рыдая, точно первоклассник, которого привели на уколы.
Отдышавшись, они стали сравнивать пережитое. Обоих, как выяснилось, посетил сходный кошмар. Нечто жутко-извращённое на тему кастрации.
В молчании попили высококалорийной тонизирующей жидкости и мрачно отправились дальше. Куда? Спросите что полегче. Даже солнце здесь было какое-то неправильное и нипочём не желало указывать братьям дорогу. Очень скоро выживание сделалось попросту невозможно. Костер упрямо потухал, а если и горел, то на нём ни в какую не закипала вода, всюду слышались призрачные голоса, а на краю зрения мерещилось такое, что куда там привычным «ужастикам» с их беленькими-пушистыми киношными монстрами. Хорошо ещё брат Хулио вовремя вспомнил о своём католическом происхождении, сотворил очень искреннюю молитву, и Создатель откликнулся. Присев по нужде, Хулио заметил остатки чьего-то пикника. У тропинки валялся недоеденный харч и к тому же, о новое чудо! – свой, привычный, американский. Наверное, благодарственная молитва брата Хулио вышла не такой горячей, как та первая, ибо почти сразу после негаданной трапезы небо затянули тучи, задул ветер и хлынул дождь, вскоре превратившийся в отчаянный ливень. Положение вымокших, с подведёнными животами добытчиков сделалось уже вовсе плачевным… как вдруг брат Бенджамин разглядел сквозь хлещущую водяную стену красные сполохи огней.
Из последних сил, спотыкаясь, охотники пошагали на свет… и вот, о радость! – знакомые лица, милый сердцу берег озера… и разноцветные американские палатки. Ноmе, sweet home![122] Скорее нажраться до отвалу русской гречки – и спать, спать, спать… Только на сей раз безо всяких расслабляющих методик!!!
Между тем Звягинцев с Кнопиком и Скудин с Глебом Буровым тоже вовсю наслаждались благами цивилизации. Высушенные, отогревшиеся и сытые, они пребывали в том блаженном состоянии духа, когда на сердце воцаряются спокойствие и умиротворенность, а пережитые испытания кажутся пустячными и легко одолимыми. Что до Эдика – он в баню не пошёл, столовую проигнорировал и, переживая некое подобие катарсиса, лежал пластом. Как был – мокрый. И рыдал в голос.