Дверь распахнулась снова. Совсем недавно это помещение было моим личным кабинетом, а теперь тут кипела жизнь похлеще, чем в сенате. В комнату вошла Сарина Беспощадная. Она выглядела нездоровой, но никакой учтивости не выказывала. Хорошо еще, что она не держала нас под прицелом своего арбалета.
– Я услышала, что Фракс играет в карты с Хормом на «Творца бурь». Как это прикажете понимать? – спросила она.
– Я намерен выиграть «Творца» для города, – вежливо ответил я.
– Это – не игра Хорма, – сказала Сарина. – Он украл талисман у меня.
Я покачал головой. Зимняя хворь, видимо, лишила злодейку разума. В присутствии заместителя консула Турая, главы Гильдии чародеев и капитана Службы общественной охраны она заявляет о своих правах на краденый артефакт.
– «Творец бурь» не имеет к тебе ни малейшего отношения, – сказал Цицерий, – и тебе следует позаботиться о своей защите в суде. Как только минует болезнь, ты будешь взята под стражу.
– Я убью Хорма, – объявила Сарина. – И тебя тоже. И всех тех, кто пытается меня ограбить.
Ее била дрожь и плохо держали ноги.
– Пора принимать лекарство, – весело произнесла Дандильон.
– Будь оно проклято, твое лекарство! – завопила Сарина, повернулась на каблуках и двинулась в свою комнату.
Я предложил Цицерию арестовать ее немедленно.
– Она не сможет покинуть таверну, – ответил заместитель консула. – «Секира мщения» окружена моими людьми. Мы возьмем ее завтра, если она полностью поправится.
– Ты действительно веришь в эту чушь о «неприкосновенности больного гостя»?
– Естественно, – ответил Цицерий. – Это – одна из наших древнейших традиций. Турай зиждется на традициях.
– Даже на тех, которые безмерно глупы?
– Ни одна из них не может быть глупой, – возразил заместитель консула.
Тут же завязалась дискуссия о ценности традиций для жизни города. Первыми в нее вступили Лисутарида и Самантий. К ним, не теряя времени, присоединились Кораний и Макри. У всех, кроме Тирини, было на этот счет свое, отличное от других мнение. Что касается Тирини, то она со скучающим видом уселась у зеркала и принялась наводить марафет. Макри горячо спорила с Самантием по каким-то историческим проблемам. Философ внимательно выслушивал аргументы моей подруги и обстоятельно возражал. Лисутарида высказала какую-то весьма экстравагантную точку зрения, и Цицерий сообщил ей, что она заблуждается. Через пару минут в ход пошли факты и сентенции по таким насущным вопросам, как традиции гостеприимства в далеком Самсарине и этические взгляды древних оркских воинов.
Я, надо признаться, не создан для подобных дискуссий, а потому наполнил стакан «Эксклюзивным», с наслаждением его опустошил и отправился вниз готовиться к игре.