Старушка плотно запахнула штору, подошла к столу и, чиркнув спичкой, зажгла стоявшую там керосинку. Тусклый желтый свет слегка разогнал сумрак.
– Присаживайтесь, – чопорно сказала старушка и приглашающе махнула рукой на стул.
Роман выключил фонарь, прислонил ружье к столу, и сел на скрипучий стул. Старушка села напротив.
– Здесь теперь редко можно увидеть полицейских, – сказала она. – Временами они приезжают толпой на больших грузовиках, бегают с ружьями и кого-то ловят, но от этого нет никакого толку. Когда они уезжают, все остается по-прежнему. Во времена моей молодости было не так. Полицию уважали, и она не зря получала зарплату. Можно было без опаски выйти на улицу вечером… Даже ночью можно было… Представляете?
– С трудом.
– Вы здесь тоже с толпой на грузовиках? Я смотрела на улицу, там не видно никаких мигалок…
– Нет, я здесь один.
– Хм, есть еще в полиции храбрые люди… Вожена, – без всякого перехода сказала старушка, и Роман не сразу сообразил, что она представилась.
– Роман, – представился он и снова полез за удостоверением, чтобы дать на него посмотреть старушке при свете, но она отмахнулась от документа рукой, как от надоедливой мухи.
– Что мне эта твоя карточка… – легко перескочила старушка на «ты». – Говори уж, зачем приехал, один, да на ночь глядя. Не нас же проведать тебя государство послало… Никак, дело какое важное?
– Да, я хотел бы задать вам несколько вопросов… Вам знакомо имя Патриция, Патриция Кулота?
– У наш гошти, Бошена? – послышался вдруг шепелявый голос от стеллажей.
Роман обернулся и увидел выходящего к столу старичка. Был он костистым и долговязым, с лысой как полено макушкой, только по краям которой, как полупрозрачная аура, вздымались редкие белые волосики. Дополняли картину длинная борода, из-за которой и рубашки-то не было видно, и серые кальсоны с завязочками у колен. Роман приподнялся на стуле, но старичок махнул рукой:
– Шидите, шидите… – Он почмокал беззубым ртом. – Я прошу ишвинить меня ша внешний вид… – старичок дернул себя за кальсон, – прошто я никак не предполагал, што у наш шегодня будут гошти…
– Это мой муж, – объяснила старушка Роману. – А это Роман, он из полиции.
– Ошень приятно, ошень… – закивал головой старичок. – А то я, пришнаться, даше швонка не ушлышал…
Старушка как-то странно хекнула и сделала Роману большие глаза, но не по годам востроглазый дедка все уловил:
– Или ты, Бошена, опять дверь шапереть шабыла? Подведешь ты наш когда-нибудь под монаштырь…
– Да я только ведро выбросить вышла, – виновато сказал старушка. – Тебя будить не хотела… а обратно пошла, и запамятовала… И потом, старый, в наши-то с тобой годы бояться…