Между Рори и хозяином установились добрые, почти дружеские отношения. На Дженсона произвело впечатление умение новичка обращаться с лошадьми и его трудолюбие.
В этот день он предложил молодому ирландцу передохнуть, так как, по его словам, было слишком жарко, чтобы гонять лошадей под солнцем. Притворившись, что отправляется на рыбалку, и водворив на плечо длинное удилище, Рори на самом деле направил свои стопы в сторону пресвитерианского храма. Этот путь он проделывал уже не в первый раз, но только по ночам, когда ходил на реку, в уединенное место на окраину, смывать с себя пот и пыль и избавляться от конского запаха.
Первым делом после того, как Рори распаковал седельные сумки со своим скудным имуществом в крохотной комнатушке над конюшней, он осторожно навел справки о преподобном Синклере и его семействе. Если даже кто-то в салуне «Грозовое ущелье» и удивился тому, что ирландский католик интересуется местными пресвитерианами, то не подал и виду. Все прекрасно знали, как ловко ирландец работает своими кулаками и как мгновенно вспыхивает от малейшей насмешки над ним.
Ведра были очень тяжелыми. Ребекка наполнила их до краев, памятуя, что лучше сгибаться от тяжести, чем ходить лишний раз к колодцу в дальнем конце двора. Ей нужно было полить землю на капустных и свекольных грядках, прежде чем приняться за прополку сорняков, процесс длительный и трудоемкий. Переливая воду из ведер в громоздкую жестяную лейку, она проносила ее над грядками и орошала почву, потом тяпкой подрывала глубокие корни зловредных растений. После двух часов изнурительной и отупляющей работы большая часть обширного земельного участка преподобного Синклера была полита и прополота.
Под ногтями у Ребекки появилась черная кайма, лицо и руки – все было в грязи. Неважно, все равно она скоро закончит. Правда, ей еще предстояло залить воду в большой железный умывальник в ванной комнате. Работа ей уже надоела. Торопясь покончить с ней, она убыстрила шаг. Вода из полных ведер плескалась через края. На ее беду участок имел небольшой уклон и тяжелая ноша тянула ее за собой. Непокорный гибкий побег тыквы протянулся через грядки, пересек протоптанную Ребеккой в грязи дорожку и обвился вокруг ее лодыжки. Она потеряла равновесие, уронила ведра, вода расплескалась вокруг нее, ноги заскользили в жидкой грязи. Она упала на спину, болтая в воздухе ногами. Ребекка издала возмущенный вопль, она была зла и на тыкву, и на весь мир. С ее губ сорвалось неподобающее приличной молодой леди слово, за которое Доркас уже однажды устроила дочери суровую головомойку.