Вяземская.Старшую Марией звать, младшую Анной. Она ростом поменьше, но побойчее, на язык острая. А старшая больше молчит. Я таких не люблю. Кто всегда молчит, тот чаще всего глупость свою скрывает.
Ирина(тем же тоном).Да я не про них. — Я знать хочу, кто они Морозову. Откуда он вообще взялся, этот Илья Милославский?
Вяземская.Ну что сказать? Не очень богат, не очень знатен. Всем и вся обязан Борису Ивановичу.
Ирина.Он с ним даже ни в каком родстве?
Вяземская.Нет. — У Бориса таких немало. Их зовут «глаза и уши Морозова».
Ирина.Попросту говоря, доносчики.
Вяземская.Верные люди. — Что тут такого? Ни один правитель без таких не обходится. А у этого нашлись красивые дочки. Отец их духовный Стефан Вонифатьевич.
Ирина.К царскому духовнику пристроили. Давно готовили.
Вяземская.Морозов Морозовым бы не был, если бы заранее не позаботился. Дело ведь великой важности.
Ирина.Ну, все ясно. Он теперь до самой смерти всю Русскую землю из своих когтей не выпустит. А там еще худшему передаст.
Вяземская.Ну потерпи, Иринушка! Повзрослеет Алексей, сам царствовать научится.
Ирина.Этому не научаются! Царем родиться надо. Понимаешь ты? Не сыном царским, а царем! — Научится! Вот Морозов его и научит. Уже учит. Такие законы готовит, что царь Дракула обзавидуется. — (Бросается на шею Вяземской.)За что мою жизнь загубили, Анна Васильевна? Уж лучше бы убили! Зачем я живу? Чтоб видеть, как это воронье на костях пирует? (Рыдает.)
Вяземская(глядя ее по голове и плечам).Я последнее время все больше о смерти думаю. А когда свою жизнь вспоминаю, то порой не пойму — то ли со мной это было, то ли кто рассказал.
Царь быстрыми шагами выходит из боярского собрания.
Алексей(резко, Чистому).Всё! Всё! Завтра будем продолжать. Обедайте без меня.
Морозов, поджимая губы, кивает Чистому, что всё в порядке.
Алексей(на ходу).Хоть полдня не видеть эти рожи боярские. Где Федька Ртищев?
Чистой.Федор Павлович, государь, с твоего дозволения еще утром в Сергиеву Лавру отправился. Матушку свою на богомолье провожает.
Алексей.А я и забыл. И Ванятка, сукин сын, в город отпросился. Ладно, чтоб никто, кроме Прозоровского, не смел входить.
Царь и Прозоровский обедают.
Алексей.Лютые звери! Хуже зверей. Зверь, если сыт, он никого не тронет. А наши славные русские дворяне никогда сыты не будут. (-) Ведь, почитай, все мужики им уже в рабство розданы, все равно им мало. Они их друг у друга воруют.
Прозоровский(глядя в тарелку).Не воруют, а
бегают от них. Из-за скотского обращения. У нас вот никто не ворует, потому что никто не бегает.