- Да, признал! Какие у него были соображения, это его дело, его совести… я тебе не раз говорил, вполне искренно, что меня это удивило. Высокой, говорят, жизни и… при-знал!.. даже не гражданский, как обычно в Европе, а внебрачное сожительство. Даже благословил!..
- Не благословлял!..- вскрикнула Даринька.- Не знаешь ты его страданий за мой грех! не знаешь, почему так… не можешь знать!..
- А ты знаешь?!
- Не знаю… но так надо… почему-то надо. Это после откроется, почему так!..- страстно воскликнула она.- Я верую, что он знает сердцем!.. он провидит…
- Про-ви-дит!.. что?!..
- Господь знает. Может быть… больше было бы зла, греха… страданий, если бы…
- Ну, раз тут мистика… я отказываюсь спорить… мистики я не понимаю, не принимаю…
- Ты привык принимать только то, что тебе приятно… Я не могу, я неспокойна… Темные, мы ничего не знаем… Оставь.
- Ты не выслушала, дорогая… успокойся, прошу тебя. Он благословил не эту нашу… незаконность… он не мог этого, конечно… он благословил тебя нести этот грех, «везти возок». Ты приняла, и я с душевной болью принимаю, хотя и не постигаю решения. Пусть на меня падет грех!.. Значит, я еще мал духовно… Но кто виноват в этой проклятой лжи?!.. Она!.. Она нарушила… совесть моя чиста!..
Даринька хотела сказать что-то - и не сказала, скрыла лицо в ладони. Виктор Алексеевич чувствовал, что хотела она сказать… Он сознавал, что совесть его вовсе не чиста, что он перед ней страшно виноват… не только насилием над нею, пусть в безумии, но и после, когда страстно любил ее, и она металась над пропастью, и только что-то…- чудо?..- спасло ее. Все страшное и больное, что казалось почти зажившим, вырвалось вдруг наружу и крикнуло в нем: «Я с вами и буду мучить!..» Он воскликнул с болью:
- Есть же, наконец, правда?!.. Я признаю: я грязен, я виноват, я… да, грешник, страшный и окаянный грешник!..- В этом слове звучало для него что-то бездонное, «провальное», связанное с жуткой и темной силой, «как бы бесовское», признавался он,-Но ты!.. чистая вся, святая?!..
Она подняла руки в ужасе.
- Не смей говорить так!..- вскрикнула она, побледнев.- Молю тебя, не смей!.. Мой грех я не искупила… я должна искупить его и за тебя, пойми же! если ты не найдешь в себе силы искупить, воли….веры… сознать и принять твою долю в этом… я должна все принять!.. И я приняла, и понесу… за нас. Люблю тебя, виню и себя… и - приму. Старец Варнава… при тебе!. ты помнишь?., при тебе возложил на меня - «везти…» и так ласково на тебя смотрел!.. И ты… не понял?..
- Что не понял?..- недоуменно-искренно спросил он.