- Пока охочусь…- неопределенно сказал Кузюмов,- с манифеста дожидаюсь, торопятся не очень. Я уже имел удовольствие видеть вас…- обратился он к Дариньке,- при встрече на станции, в одном поезде ехал с вами. И тогда же пришло мне… Вы человек свежий и вызвали такую у всех симпатию… это редкость в нашем городишке. Здешние легендарно злоречивы… да и плуты, Тургенев еще отметил. Когда на кого зуб, высказывают пожелание: «Амчанина те во двор!..»
- Не знаю…- сказала смущенно Даринька,- все приветливы, столько церквей… мне нравится здесь.
- Когда мы сами хороши, все сияет,- английская, кажется, поговорка. Желал бы знать ваше мнение…
Не находит ли она, что надо что-то… Проходят воинские составы… с лазаретами пока преждевременно, но… встретить на станции, наделить теплыми вещами… комитет тотчас же разрешат.
- Я совсем неопытная в этом… что же надо?..
- В вас с избытком, что надо!..
Даринька не поняла. Кто-то воскликнул: «Дарья Ивановна может горами двигать!..»
Она взглянула на Виктора Алексеевича. Кузюмов уловил ее взгляд и откачнулся на стуле, как в удивлении.
- Очень верно! - сказал он, не отмеривая слова.- И сама жизнь это раскрывает… проявля-ет. Сейчас один мне внушал: «проявление», барин!..
- Это про юродивую вы?..- сказал Виктор Алексеевич.- Мы тоже слышали, но как-то не… Это о себе я… Дарья Ивановна верит, что чудеса возможны.
- Да, про дурочку, считали ее «юродной»… благодать на ней! Выкрикивала невнятицу, мазалась грязью…- опять мерил слова Кузюмов, и можно было понимать надвое.- Теперь она будто бы… Вы, Дарья Ивановна, ее видали… мне рассказывали, она вам попалась у моста, как раз в день вашего приезда, и вы пожаловали ей белые лилии. Она побежала с ними в церковь, видели там и вас, с такими же цветами… и все это связывают с «проявлением». Весь городишко знает, что вы молились за Настеньку… и до моей Кузюмовки докатилось: «Настенька наша воздвиглась в разуме!» Что она, по-видимому, «воздвиглась», я сам свидетель. Сейчас с Георгием Владимирычем видели ее чисто одетой и будто здравой…- развел он руки,- она плакала, и взгляд у ней был ясный, никакой сумасшедшинки…
- Я тут не…- в сильном смущении отозвалась Даринька,- я только испугалась за нее, она чуть не попала под лошадей… попросила цветочков, и я дала. Если она исцелилась милостию Божией, надо радоваться и благодарить Господа!..- сказала она покойно, без смущения, и Виктор Алексеевич понял, что она овладела собой, чувствует себя в своем воздухе, свободной.
- Разумеется…- сказал, пожав плечами, Кузюмов,- если случилось… чу-до…- и чуть уловимо улыбнулся.