— Ты, конечно, большой ученый, Керти, может быть, даже нобелевским лауреатом станешь. Но при всем твоем таланте эту механику тебе не понять. Шерифу было глубоко наплевать на Лу Синя, он с удовольствием засадил бы его в клоповник. Но ведь шериф — выборная должность. А кто его знает, с кем связан китаец? Заключая подряд со строительной конторой, никогда нельзя быть уверенным, что подпись на контракте ставит не подставное лицо. Конечно, не шериф заключает контракты, но где гарантия, что, выстрелив по жуликам, не попадешь в мэра? А он твой начальник, и те, кто ставит мэра, организуют и избирательную кампанию… Короче, политика и бизнес так переплелись, что их невозможно отделить друг от друга А- это стало настолько очевидным для всех, что газетчики уже стесняются писать такие прописные истины. И за незаметным кабатчиком наверняка стояли сильные люди. Лу Синь отнюдь не стал бы их выгораживать. В таких кругах железный закон: если ты меня не вытащишь, я тебя утоплю. А кто оказался бы в итоге виновным? Конечно, шериф.
Кертис чуть усмехнулся и отпил из своего бокала. Он подумал о том, что аксиома Брауна, пожалуй, универсальна. В научном мире не менее сложная картина, и политика с бизнесом здесь тоже тесно спаяны. Сейчас, когда открытие новых природных закономерностей мгновенно воплощается в реальные технические изделия, приносящие баснословный куш… Короче, эпоха ученых «не от мира сего» канула безвозвратно.
Труп Фрашона, конечно, не нашли. Наивно было бы думать, что убитого будут прятать здесь. Да полицейские так и не думали. Зато Лу Синь был предупрежден. И без протеста согласился заплатить штраф за незаконное содержание рулетки. Да и у шерифа оказались развязанными руки. Если теперь Лу Синь и те, кто стоит за ним, не успеют спрятать концы в воду, пусть пеняют на себя. Но то, что произошло дальше, никто не смог бы вообразить. Лу Синь спокойно сел в полицейскую машину, чтобы отправиться в суд, где должны были оформить штраф. Он да двое полицейских, один из которых за рулем. Дика в эту машину не взяли, и он пристроился во вторую, где был только водитель. Еще трое полицейских остались в кабачке. По дороге Дик составлял в уме фразу, открывавшую репортаж. Первая фраза — всегда самая трудная. Она должна прочно подцепить читателя на крючок и не отпускать его до конца. И, увлеченный поисками слов поэнергичнее, он даже не понял сначала, что это за сухой треск разорвал ровный гул улицы. Словно очередь из крупнокалиберного, машинально подумал он, вспомнив Вьетнам. И лишь потом, когда передняя машина, странно вильнув, врезалась в мчащийся навстречу грузовик, понял, что это и в самом деле была очередь из крупнокалиберного. Кто-то с безумной смелостью прошил пулями всех сидящих в машине прямо из толпы, валившей по тротуару.