Рядом с капитаном Маурильо разорвалась граната. От грохота заложило уши. Откуда-то начал бить пулемет. Охранники вертелись, поскольку стреляли и слева, и справа, и сзади. Оказавшись в западне, люди президента прятались за камнями кто куда и теперь палили без разбора во все стороны, чтобы убить хоть кого-нибудь. Начался настоящий ад. Капитан бросился влево и побежал зигзагами, затем пополз к укрытию.
Пушкарев споткнулся о тело охранника. Только что рассказывавший анекдот парень лежал с широко раскрытыми глазами, глядя в небо. Несколько пуль попало ему в спину, а на лице осталась улыбка.
– Да что же это такое? – пробормотал инженер, отступая назад и тут же наткнулся на следующего. У того на груди расплылось огромное пятно крови.
Застигнутые врасплох, люди метались по плато, не понимая, что же происходит.
– Смотрите! – воскликнул один из охранников, указывая вправо.
Из-за скал, стеной разрезавших плато, появлялись фигуры в камуфляже. Перебежками, ведя огонь, банда Мендозы наступала на сгрудившихся в панике людей.
Мощные винты воздушной машины, стрекоча, подымали ее выше и выше. Фигурки на плато становились все меньше, постепенно превращаясь в едва заметные точки. Приближался, как говорится, момент истины. Это время Батяня всегда любил – когда у тебя есть несколько минут до прыжка. Когда уходят все лишние мысли, оставляет разная суета и ты становишься готовым на все сто к встрече с небом.
Сидевший рядом команданте подвинулся ближе к Лаврову.
– Так что, не ожидал, майор, такого поворота событий? – прокричал он, продолжая тему. – А я решил, что тебе одному скучно будет. Да и к тому же вооружение, которое сегодня будет испытываться, предназначено для Венесуэлы, для моей страны. А я – президент, народ выбрал главой государства именно меня. Так что сам подумай: кому, как не мне, и разбираться в возникшем вопросе?
Вопрос был поставлен оригинально, и звучало все логично, хотя вряд ли кто-то из глав государств мыслит таким образом. Видимо, сам воздух Венесуэлы делает ее людей несколько другими…
Похоже, сам президент был откровенно доволен произведенным эффектом. Да, в тяге к театрализации Уго никак нельзя отказать. И если раньше Батяня знал об этом понаслышке, так сказать, теоретически, то вот сейчас довелось увидеть все в реальности, причем даже поучаствовать в спектакле команданте.
– Вряд ли ты, майор, где-то еще такое увидишь, – продолжал гарант конституции, – чтобы президент сам испытывал новый парашют. Это тебе не какие-то там Штаты, где руководитель и дверь сам открыть не в состоянии. Здесь у нас по-другому.