Дронго не хотел вмешиваться, понимая, что лучше молчать. Но Нащекина не стала молчать.
– Иногда я начинаю понимать, почему Бродский не вернулся обратно, – негромко сказала она. Но так негромко, чтобы ее услышал Богемский.
– В вас по-прежнему сидит сотрудник Пятого Управления, – мягко заметил Полухин, обращаясь к Богемскому, – вы ведь тогда курировали деятелей культуры и литературы?
Пятое Управление КГБ СССР занималось вопросами творческой интеллигенции, идеологии и диссидентами. Позднее оно было переименовано в Управление защиты конституционного строя. Сотрудники Первого Главного Управления КГБ СССР, то есть специалисты из внешней разведки, традиционно не любили своих коллег из Второго Главного Управления, из контрразведки. Но еще больше не любили сотрудников Пятого Управления, многие из которых занимались, по их мнению, внутренней цензурой, что соответствовало действительности.
– А вы считаете, что все было правильно? – разозлился Богемский. – Они развалили страну, растащили по частям, подорвали наш строй, отрицали наши ценности. И я теперь должен делать вид, что ничего не произошло?
– Хватит, генерал, – поморщился Машков. – Вам ведь около пятидесяти. Откуда такая непримиримость? Мы сейчас заняты своим делом, а подобные чувства только мешают установлению истины. – Чтобы перевести разговор на других кандидатов, он снова обратился к Полухину: – А других двоих вы знаете?
– Я о них только слышал. Виммер, по-моему, был специалистом по диверсионной работе, а Гейтлер – руководитель аналитического управления. Он часто работал с нашими сотрудниками, особенно с четвертым отделом, занимавшимся немецкой проблематикой, и с двумя управлениями ПГУ.
– Какими?
– Управлениями «Т» и «Р». Первое занималось активными действиями за рубежом, второе – оперативным планированием и анализом.
– Серьезная рекомендация, – заметил Машков. – Нужно найти людей, которые работали с Виммером и Гейтлером.
– Гейтлера можно исключить, – неожиданно сказала Нащекина.
– Он тоже вырос у нас? – нехорошо улыбнулся Богемский.
– Как ни странно, да. Родился в Советском Союзе, кажется, в Уфе, в сорок втором.
– Он, наверное, вырос вместе с Пастернаком, – зло пошутил Богемский. – И по этой причине мы должны его тоже исключить из списка подозреваемых?
– Ценю ваше чувство юмора, – заявила Нащекина, – но причина гораздо более прозаичная. По нашим сведениям, он погиб. Попал в автомобильную аварию. Его машина свалилась с моста.
– Когда это произошло? – заинтересовался Машков.
– Тридцатого октября, – ответила Нащекина, – мы все проверили. У него был старый автомобиль. Случился сердечный приступ, и машина свалилась в реку. Автомобиль достали, труп опознали. Провели вскрытие, все подтвердилось. Ему было уже за шестьдесят.