А теперь представьте себе этот же путь с изрядно истерзанной болезнями тещей и черным королевским пуделем по кличке Люська. И если маме для приобретения билета достаточно предъявить пенсионное удостоверение, то для Люськи нужна справка из ветеринарки, куда я в срочном порядке и отправляюсь, ибо прекрасно помню, как еще четыре страницы назад клятвенно обещал вам доложить об отлаженной системе сбора податей в доходную часть бюджета через Государственный ветеринарный надзор.
И вот приезжаю я в ветеринарку, где уже не раз за вполне умеренную плату получал такие справки, написанные кое-как, на коленке, от руки, на разлинованных в клеточку листках школьной тетрадки с блеклыми печатями и неразборчивыми подписями. Но в этот раз, даже с учетом индекса инфляции, девальвации курса рубля к твердым иностранным валютам и достаточно благоприятно складывающейся ситуации на международном нефтяном рынке, стоимость справки оказалась втрое дороже, чем прежде. Столь нежданно-негаданно зафиксированный мною феномен современной рыночной экономики, как выпавший среди лета снег, срочно нуждался в серьезных пояснениях. И я их тут же получил вместе с протянутым мне образцом новой справки. Если бы с меня запросили пусть бы даже в пять раз большую сумму, я бы и этих денег не пожалел ради того, чтобы иметь у себя такую справку. Даже не справку, а целую эпическую оду государственно-бюрократической профанации ветеринарного надзора за перевозкой животных.
На листе финской бумаги, напоминающем форматом, плотностью и торжественностью почетную грамоту «Ударник коммунистического труда», с мягким, похожим на изредка наблюдаемую зимним московским утром небесную синеву голубым фоном, который выгодно оттенял много-узорчатую фиолетовую рамку по краям листа, с водяными знаками, голографическим штемпелем Государственной ветеринарной службы, не уступающим по качеству, например, германской отметке на наших заграничных паспортах, с индивидуальным 8-значным номером, под шапкой Государственного ветеринарного надзора Российской Федерации, с разборчивой фамилией и подписью ветеринарного врача и печатью ветеринарной лечебницы утверждалось, что освидетельствованная (!) собака — большой черный пудель по кличке Люсия — содержалась в карантине аж целых 24 дня, и в этот период — ни боже мой! — не имела ни малейшего контакта с другими животными; ежедневно (!) — видимо, чаще не имело смысла — подвергалась клиническому осмотру и измерению температуры тела; в период карантина Люськин биологический материал неоднократно исследовался в диагностической лаборатории на предмет обнаружения инфекционных и инвазионных заболеваний, и все анализы, включая на лептоспироз и трихомонадный вагинит, не выявили — к счастью — положительной картины, а посему собака по кличке Люсия в количестве одной головы, имеющая на день выдачи Свидетельства температуру тела ровно 38,4 °C, допускается к перевозке железнодорожным транспортом, следующим по маршруту Москва — Весьегонск — Москва.