между «клерикальными» историками и историками-«гуманистами» сложилась современная версия истории; компромисс был достигнут революционным путём, и он дал ту парадигму, ту
схему, основываясь на которой и работают ныне историки.
Когда Н. А. Морозов (в первой четверти ХХ века) применил к исследованию прошлого естественнонаучные методы, он сразу выявил научную несостоятельность парадигмы, изначально основанной на идеях, то есть умозрительных построениях людей. Его исследования не могли остаться незамеченными: он был почётным академиком, то есть, в соответствии с Уставом АН СССР, по рангу стоял выше даже руководителей отделений Академии.
Затем другие авторы, в числе которых стоит отметить академика РАН А. Т. Фоменко, основателя науки хронотроники С. И. Валянского, искусствоведа А. М. Жабинского, профессора И. В. Давиденко (написавшего прекрасную книгу «Ложные маяки истории») показали «тёмные» места и нестыковки в традиционной версии, применив новые методы проверки традиционной версии. Другой вопрос, в какой степени прав каждый из этих авторов, но всё же, казалось бы: сегодня каждый историк знает о возможности появления иной исторической парадигмы. Почему же не спешит всё учёное сообщество к рассмотрению этой возможности?
А дело в том, что в науке о прошлом всё давным-давно утряслось, она приобрела стабильность, превратилась в общественную структуру со всеми свойственными таким структурам качествами. У неё нет задачи выяснять какую-то там «историческую истину», её единственная задача — собственное выживание. Чтобы произошла научная революция, устойчивость такой структуры должна быть поколеблена, а это происходит лишь в результате антагонистического контакта с другими структурами, иначе мнение отдельных, пусть даже наивлиятельнейших учёных абсолютно ничего не решает.
Все революции, научные или социальные, происходят по сходному сценарию, разница лишь в масштабах да в том, какие методы при их проведении превалируют: силовые или параметрические. Если силовые, всё происходит быстро, но с огромными затратами энергии; если параметрические — обходится почти без затрат, но и сроки ого-го.
В жизни, бывает, складываются ситуации, когда структура выглядит устойчивой, а на деле-то устойчива более сложная система, подсистемой которой она является, и если ограничить их связи, то она разрушится. Можно предположить, что историческая наука находится именно в таком положении: если государство перестанет её подпитывать, и направит ресурс на поиск альтернативы, то большинство историков мгновенно «перекрасится». Это быстрый «силовой» вариант, в котором основные затраты уйдут на переобучение кадров, но шуму будет больше, чем при борьбе Вавилова с Лысенко, и самой науке такая «революция» пользы не принесёт. Кстати, и прецедент есть: когда-то отказались от «царской истории», потом от «советской», и каждый раз — по наущению властей. Мы такой путь отвергаем, поскольку при нём меняется не парадигма, а «установка». Менять одну тоталитарную историю на другую, — смысла нет.