Кажется, она сказала: «я улетаю»… Жар внезапно исчез из моего тела, вытек, это был не холод… Мы были готовы выпить друг друга до последней капли. В любви нет пределов, красных флажков и запрещающих огней. Мы стали единым целым – сдвоенным сердцем, пронзенным стрелой, как выкалывают на теле в неискренних чувствах. Мы были мокрыми и голыми, как рабы на рисовых плантациях, в какое-то мгновение мы оба подумали об этом и одновременно высказали вслух. Потом она говорила, что настоящее счастье – это прижиматься к моему расслабленному животу, чувствовать его влажное тепло, рассматривать извилинки на моей ладони и думать о вечном блаженстве… Странно, что я подумал о том же самом… Я знал, что в эти мгновения она готова на все, чтобы сказка черной ночи не кончалась, чтобы мы вновь устало сплелись в объятиях и, зажигаясь друг от друга, как две искры в непогасшем костре, занялись делом – любовью для двоих.
Утром я поцеловал спящую красавицу, она что-то пробормотала, не в силах открыть глаза. Я чувствовал себя опустошенным, умиротворенным и удивительно легким, просто воздушным, почти парил над землей.
Знакомый троллейбус вывез меня к Светкиному дому. Машина стояла как вкопанная, и даже колеса не исчезли. И добропорядочным гражданином поехал на работу.
Любимый начальник Бастилин глянул на меня укоризненно. Он понял, чем я занимался всю ночь, и, не теряя времени, показал маленькую коробочку, открыл с многозначительным видом. На дне покоилась маленькая круглая финтифлюшка с хвостиком. Ни дать ни взять – механический головастик.
– Что это? – спросил он таким тоном, будто только что выудил эту вещичку из моего кармана.
– Что-то противозачаточное? – классно пошутил я. Хотя прекрасно все понял.
– Это – «жучок», или, как называют милицейские спецы, «жучила». Прилепишь его в кабинете генерального директора. Вот адрес. – Он показал мне бумажку, на которой значились улица в районе Чистых прудов, номер дома, этаж и кабинет.
– А как я это смогу? – Моему удивлению не было пределов. – Меня и на порог могут не пустить.
– Другие могут, и ты сможешь. А то слишком щепетильный.
Юрий Иванович на моих глазах сжег бумажку, отчего мне сразу захотелось оглядеться по сторонам. Я так и сделал. Когда я повернулся к шефу, его уже не было. Лишь в пепельнице на высокой ножке осыпалась прахом записка-задание, а в кармане пиджака топорщилась коробочка. Я открыл ее и внимательно рассмотрел. «Таракашку» можно присобачить и жвачкой.
Когда жизнь подкидывает мне подобные сюрпризы, я никогда не теряюсь, наоборот, моя голова становится ясной, как после стакана чистой водки, а поступки – правильными и инициативными.