– Этого следовало ожидать, – сказал я, закрывая балкон.
Света ничего не ответила, принесла веник, совок и ведро, быстро смела снег.
– Ты здесь простудишься. Поехали обратно, – предложил я.
– Нет, я останусь.
– Тогда тебе не обойтись без грелки в человеческий рост.
Она склонила голову набок и вымученно глянула на меня.
– Володя, не обижайся, но я хочу побыть одна… Не бойся, ничего со мной не случится.
Если человек не понимает таких взглядов, он – законченный зануда.
Я снял трубку.
– Имей в виду, телефон не работает. Хочешь, я проверю линию?
– Не надо. Все равно порвут. Обойдусь мобильником.
Я не стал настаивать. Если женщина захотела, она все равно поступит по-своему, даже если заведомо будет знать, что не права.
Не буду навязчивым.
И вообще, спецназ погранвойск не капитулирует, он уходит в глубокий тыл, чтобы появиться и овладеть противником с совершенно неожиданной стороны. В этом его сила.
Получив холодный поцелуй (чуть ли не в лобик) и бросив вожделенный взгляд на диван, я спросил более чем изящно:
– Скажи честно, Светочка, я тебя затрахал?
– Фу, какой ужас! И этот человек говорит о любви…
И она буквально вытолкала меня за дверь. Мне захотелось расхохотаться дурным и безнадежным смехом, но я напоследок выкрикнул:
– Я так и не записал твой телефон!
– Он все равно не работает! – послышалось из-за двери. – Спокойной ночи, Володя…
– А сотовый?
Она не ответила. Последний раз меня так выталкивали из женского студенческого общежития, когда я был курсантом-третьекурсником. Тогда тоже все шло как по маслу. И казалось, что вот-вот наступит вожделенный решающий момент, но – тщетно, и все потому, что я был слишком решительным. А так нельзя.
Дверь захлопнулась. Я вышел на улицу. Снег иссяк, пошел дождь, превратившись на асфальте в некое подобие грязной геркулесовой каши. Так сказать, приятного аппетита всем любителям овсянки.
Глухая тоска навалилась на меня. Комплекс Жюльена Сореля, придуманный мной самим, уничтожал меня, как лопнувшая в желудке капсула с серной кислотой. В чужом городе я находил друзей и так же скоро их терял. Карл Маркс, бедолага, ты замерз в подворотне. И брезгливые сержанты погрузили тебя и с трудом пристроили в захудалом морге, где половина таких же, как и ты, невостребованных бродяг… В последнее время я только теряю. Может, именно за это мне платят деньги – за то, что я научился безболезненно или безропотно оставлять?.. Кажется, я слегка выписывал кренделя, потому что возле меня остановилась милицейская машина.
– Эй, парень, далеко собрался? – спросил выглянувший сержант.