С этими словами я отпустил коленопреклоненного, он медленно встал, потряс рукой, потом, не глядя на меня, покачал головой:
– Зря ты это сделал, Резвый… Крупного косяка запорол… Гадом буду, пожалеешь…
– Вот видишь, я хотел по-мирному, а ты опять угрожаешь. Думаешь, я забыл, как ты меня ментам подставил?
– Что ты лепишь, мутила?
– Я предупредил.
– Торопливо мазы качаешь, кэп… Ладно, сиди здесь, осваивайся. Хозяин будет спрашивать – я на объекте. Что неясно будет – позвони по телефону. Список на столе…
Веракса вышел, бросив на меня мертвенный взгляд. Прямо-таки перепугал.
Бросить все к чертовой матери, выйти в лес, ориентируюсь неплохо, дойти до шоссе и автостопом в Москву. А оттуда – во Владик, к маме. Совсем заждалась моя старушка… Как она там одна, под завывание всех океанских ветров? Последний раз, когда я звонил ей, она плакала, сумбурно говорила о плохих снах, в которых со мной случаются всякие напасти… Знала бы она некоторые подробности моего нынешнего бытия…
Я принялся изучать установленный в комнате пульт. Он представлял собой огромную панель с многочисленными кнопками. Причем под каждой стояла своя трехзначная цифра. Я выбрал цифру «100», нажал кнопку. Но чуда не произошло. Я продолжил изучение пульта и вскоре нашел тумблеры, которые включают мониторы, – и поочередно включил их. Веракса, уходя, полностью отрубил систему. Все двенадцать экранов тут же замерцали. Теперь я снова решил опробовать кнопки с цифрами, но изображение не появлялось ни на одном. Наконец я разобрался, нашел несколько тумблеров, которые распределяли операции: каждому монитору соответствовал свой набор кнопок с цифрами. Что они обозначали, я пока не знал. Еще полчаса я вникал в систему, пока не догадался набрать аналогичный кнопке цифровой код на небольшом электронном табло. Вспыхнуло изображение. Я увидел комнату, человека, который лежал на постели. Горела лишь настольная лампа, поэтому я не мог разобрать ни черт лица, ни его выражения. Я повторил операцию, набрал «110». И опять видеокамера высветила маленькое помещение, стандартную гостиничную кровать, стол, компьютер, настольную лампу. Правда, еще одна лампа горела под потолком, поэтому я смог внимательно разглядеть мужчину. Он нервно расхаживал по комнате и беспрестанно тер себе то нос, то ухо. Лицо его в это время искажали то саркастическая усмешка, то болезненная гримаса… Он что-то шептал. Я быстро прибавил громкость, но ничего не расслышал, кроме обрывка фразы: «…а кто они, и кто мы…»
Меня увлекло телевизионное подглядывание. Я «добрался» до второго этажа. Очередное подключение – комнаты № 203 – высветило мужчину, который показался мне знакомым. «Святозаров», – тут же вспомнил я фамилию, прочитанную в контракте из красной папки. Короткий бобрик, крупная голова, высокий лоб – портрет ожил, обыкновенный человек, прихотью судьбы очутившийся в этом престранном месте. Доктор экономических наук… Он сидел за столом, как и большинство представителей творческой элиты, свет настольной лампы резко оттенял черты лица постояльца. Доктор читал научный журнал. «Интересно, сколько ему дали на лапу? – подумал я. – Наверное, побольше, чем мне». Но вскоре подглядывание утомило.