Я нехотя встал, меня, конечно, покоробило слово «милиция», я вовсе не разделял игривости Карла Маркса.
Кстати, я уже и в мыслях стал так называть его. Приклеилось.
– Пошли на работу! – сказал он и предложил помочь нести сумку.
Я удивился: тоже мне, свободный люмпен с утра на «пахоту», как завзятый чиновник… Но ничего не сказал. Решил понаблюдать.
Мы пришли к типовому московскому универсаму, КМ обогнул его стороной, вошли в грязный, захламленный двор.
– Расплачиваются здесь водкой и колбасой, – пояснил он. – Иногда и пить не хочется, а суют, никуда не денешься. Сейчас Дарья выйдет…
Он не договорил, потому что вышла крупная женщина, прищурилась, усмехнулась:
– Ну что, Карлик-Марлик, дружка на подмогу привел? Крепкий, таким полставки платить надо: пальцем шевельнет – и все готово…
Видно, на моем лице отразилось непонимание, и Дарья тут же успокоила:
– Клиент не понимает шуток… Не переживайте, мальчики, все будет… Машины приедут через полчаса.
Она ушла, я сел на чемодан и призадумался.
– Не горюй! – успокоил меня КМ. – Никто тебя не тронет. Забомжуем, никаких проблем… Ты, кстати, женат?
– Разведен, – буркнул я.
– Без комментариев! – резюмировал мой новый знакомый.
Дневной свет преобразил его. Огромная нечесаная грива, рыжеватая борода, огненный взор – сходство было потрясающее, как будто он только что вышел из трехглавого портрета классиков вечно живого учения.
– Всю свою сознательную жизнь я занимался экономикой, учил студентов, стал доктором наук, профессором. Я прочитал все книги по экономике и в один прекрасный день понял, что дело моей жизни – химера, что не может быть экономики социализма или капитализма. Экономика есть или ее нет. «По потребностям, по способностям» – все это глупая фантастика. Рынок – вот глобальный закон жизни. Однажды эти крамольные мысли об экономике развитого социализма я, будучи выпивши, высказал коллеге. Он тоже был крепко нетрезв и со слезами и объятиями поддержал меня. Потом мы целый месяц избегали друг друга. Было боязно и тошно. Позже его пригласили читать лекции в Гарвард. Подозреваю, для хохмы…
Наконец приехал «КамАЗ» с контейнером. Тут же появилась Дарья-хлопотунья, сунула нам по паре рукавиц и отправила на разгрузку. Я не подозревал, что мороженые свиные туши могут быть такими тяжелыми. Мы таскали их целый час, а потом Дарья, задорно сверкая глазами, вынесла две буханки хлеба, круг колбасы, кусок сыра и бутылку водки.
– Сейчас распечатаем или на вечер? – вежливо спросил Карл Маркс.
– Не надо оставлять на вечер то, что можно выпить утром, – сказал я, хотя никогда не употреблял раньше двенадцати.