– Ну, на опыт пива с друзьями не выпьешь, – шутит Эндрю. – К тому же оказалось, что у них две тысячи заявлений на одно место… Да еще не будут платить! Здесь не так, как в Штатах, где достаточно иметь британский акцент и тебе гарантировано огромное преимущество перед всеми остальными. Вы, янки, почему-то убеждены, что любой, кто говорит «томаут», а не «томат», интеллигентнее остальных… Если честно, Лиз, я даже не стал подавать заявление. Какой смысл?
Я в полном ступоре смотрю на него. Куда делось желание поработать, чтобы испытать себя и получить опыт? Куда делось желание учить детей читать?
– И потом, – добавляет он, – хотелось бы работать с настоящими детишками, а не с гениальными аристократическими отпрысками… с детьми, которым действительно необходим позитивный образец мужского поведения…
– Значит, ты подал заявление на работу в городскую школу на лето? – Я воспряла духом.
– О, черт, нет, – отвечает Эндрю. – Там платят гроши. Единственный способ свести концы с концами в этом городе, это податься в официанты. У меня еще самая лучшая смена – с одиннадцати до одиннадцати. Вообще-то, мне уже пора бежать, а то опоздаю…
«Но я же только что приехала!» – хочется закричать мне. Я только приехала, а ты убегаешь? И не просто оставляешь, а оставляешь с твоей семьей, где я никого не знаю, НА ДВЕНАДЦАТЬ ЧАСОВ.
Но ничего этого я не говорю. Ведь, в конце концов, вот он Эндрю, приглашает меня пожить, совершенно бесплатно, в доме его семьи, а я недовольна тем, что ему приходится работать, и тем, какая у него работа. Ну и что я за подруга тогда?
Вот только мое лицо выдает, что я не в восторге от ситуации, поэтому Эндрю обнимает меня за талию и придвигает ближе к себе.
– Слушай, Лиз, не волнуйся. Мы увидимся вечером, когда я приду с работы. – Он вдруг тушит окурок ботинком, а его губы прижимаются к моей шее. – И когда я приду, – жарко шепчет он, – я устрою тебе лучшую в мире встречу. Договорились?
Трудно размышлять здраво, когда красивый парень с британским акцентом водит носом по твоей шее.
О чем тут думать. Мой парень меня обожает – это же очевидно. Я самая счастливая девушка в мире.
– Что ж, – говорю, – звучит зама…
И тут губы Эндрю накрывают мои, и мы начинаем целоваться прямо на парадном крыльце дома его родителей.
Надеюсь, у Маршаллов в соседях нет пугливых старушек, подглядывающих в окна.
– Черт! – обрывает поцелуй Эндрю. – Мне пора. Увидимся вечером.
У меня небогатый опыт по части поцелуев, но мне кажется, Эндрю целуется лучше всех в мире. К тому же от моего внимания не ускользает шевеление в области ширинки, и мне это льстит.