- Странная фантазия.
- Фантазия? Нет, мечта. Мечту в отличие от якобинцев нельзя ни расстрелять, ни сослать, ни гильотинировать. Она бессмертна. Поэтому для Бурбонов мечты французского народа страшнее пушек и кинжалов.
- Чаще всего мечты - всего лишь сказки.
- Но иногда и революции…
Де Будри испытующе посмотрел на своего странного собеседника. Бледное лицо виконта стало еще бледнее. Молодому человеку было не более двадцати - двадцати двух лет.
Виконт де Косее… Нет, его визитер ничем не походил на отпрыска старинного дворянского рода: ни манерами, ни мыслями. Тайный агент царской полиции?
Может быть, на него донес кто-то из лицеистов?
Нет, конечно, нет. Но кто же он тогда и что ему нужно от преподавателя Царскосельского лицея господина де Будри?
Непонятный визит с каждой минутой становился для Давида Ивановича всё более тягостным. Де Косее бередил уже зажившие раны.
- Однако боюсь, что я вам прискучил.
- Напротив, - вежливо возразил Давид Иванович. - Всё, что вы говорите, очень интересно. Продолжайте, пожалуйста.
- Ну что ж, ежели я вас не утомил, то оставим мечты и вернемся к действительности, - сказал виконт. - К сожалению, господин де Будри, в Африке нет и не было республики, о которой рассказывается в романе, а в Сент-Антуанском предместье напрасно ждут вестей от Россиньоля. Генерал больше никогда не вернется в Париж и не пришлет туда своих гонцов.
- Он, конечно, погиб? - сказал Давид Иванович, чтобы что-то сказать.
- Да. Россиньоля давно нет в живых. Он умер от гнилой лихорадки в 1802 году и похоронен в кокосовой роще на самом высоком холме острова Махэ. На гранитной глыбе, установленной на могиле, нет имени умершего. На ней лишь высечены фригийский колпак и короткая надпись: «Один из миллионов». В той же могиле похоронен пепел от сердца Жан-Поля Марата. Да, в той же могиле, - подтвердил виконт, смотря прямо в глаза де Будри. - Такова была воля покойного. Генерал считал, господин де Будри, что имеет право на такую высокую честь, что он завоевал это право, сражаясь за республику и свято храня память о Друге народа. И мне думается, что Россиньоль в этом не ошибся.
- Значит, сердце Марата похоронено на острове Махэ? - пробормотал Давид Иванович.
- Да, - подтвердил его собеседник, - на острове Махэ. Но медальон, о котором я вам говорил, там не остался.
- Где же он?
- У меня.
Давид Иванович снял очки и стал тщательно протирать стекла.
- Медальон работы Жака Десять Рук был сохранен одним из людей, хоронивших Россиньоля, и в дальнейшем передан английскому матросу, который в прошлом году переслал его с оказией в Париж. Вот он.