Петренко любезно подсадил Варвару Ивановну в ожидавший их автомобиль Петрогуброзыска и, передав шоферу чемодан Сибирцевой, коротко сказал:
- Поехали, Вася.
- В тот вечер, - сказал Василий Петрович, - Усольцев позвонил мне по телефону в девятом часу, когда я, вернувшись с работы, сел за статью, которую уже давно обещал одному научному журналу. Звонок был явно некстати.
- Чем занимаетесь, Василий Петрович?
- Работаю.
- А у меня предложение: бросайте свою работу и приезжайте в Петрогуброзыск.
Я замялся.
- Приезжайте, приезжайте. Поговорим, чайку попьём. Не пожалеете, очень симпатичная компания подобралась…
- Какая еще компания?
- Я, Борисов и Сергей Леонтьевич…
- Какой Сергей Леонтьевич?
- Как какой? Сергей Леонтьевич Бухвостов, ваш старый знакомый, первый российский солдат…
У меня мгновенно пересохло во рту.
- Граня, если вы шутите…
- Какие, к чёрту, шутки! Ждём.
…И вот я вхожу в кабинет Усольцева. Действительно, здесь, помимо хозяина кабинета и Сергея Сергеевича Борисова, меня встречает собственной персоной первый российский солдат, занявший почетное место на стене против входной двери. Его спокойные, широко расставленные глаза устремлены прямо на меня.
«Ну как, Василий Петрович, свиделись?» - «Свиделись, Сергей Леонтьевич, свиделись. А ведь никак не ожидал». - «Почто так? Как говаривал господин бомбардир Петр Лексеевич, царствие ему небесное, гора с горой не сходится, а человек с человеком завсегда… Вот только постарел ты малость с последней нашей встречи, Василий Петрович». - «Зато вы, Сергей Леонтьевич, ничуть не изменились…»
Действительно, Бухвостов на портрете был таким же молодым, как в битве при Полтаве, когда демонстрировал «Карле» мощь русского оружия. Он ничуть не изменился с тех времён. Русский солдат - он всегда русский солдат. Русский солдат - он вечен. Годы, эпохи, войны и столетия над ним не властны.
Приветствую твоё возвращение, Сергей Леонтьевич, и низко тебе кланяюсь. Счастлив тебя вновь увидеть, Сергей Леонтьевич!
Усольцев рассказывал, как на допросе в уголовном розыске Тарновский признался Борисову в своей попытке продать портрет мистеру Мэйлу, о Варваре Ивановне, решившей воспользоваться ограблением лавки в своих целях, о том, как подготовлялась операция…
Но я слушал вполуха, не в силах оторвать глаз от шелкового портрета, вновь и вновь удивляясь тонкости и виртуозности мастерства безвестных вышивальщиц, необычному таланту такого же безвестного, как и они, художника, гармоничности колорита и сдержанной силе рисунка.
- Будем пить чай? - спросил Усольцев, кивнув на стоящий в углу комнаты самовар.