«И вид этих животных был как вид горящих углей, как вид лампад; огонь ходил между животными, и сияние от огня, и молния исходила из огня.
И животные быстро двигались туда и сюда, как сверкает молния.
И смотрел я на животных — и вот на земле подле этих животных по одному колесу перед четырьмя лицами их.
… И по виду их и по устремлению их казалось, будто колесо находилось в колесе.
А ободья их — высоки, и страшны были они; ободья их у всех четырех вокруг полны были глаз.
И когда шли животные, шли и колеса подле них; а когда животные поднимались от земли, тогда поднимались и колеса.
…дух животных был в колесах…»
(Виктор объяснил: возможно, это были радиолокаторы. Потому что и у нас они почти такие же: колесо в колесе. А страшные глаза — это какие-то оптические приборы.
Вероятно, колеса были также гравитационными двигателями.)
«Над головами животных было подобие свода, как…»
Виктор закрыл библию.
— Что вы на это скажете? — обратился он к Мирону Яковлевичу. — Можно ли требовать, чтобы древний человек описал это событие точнее? Зачем же люди пронесли это сквозь тысячелетия? Неужели всех наших предшественников нужно считать параноиками?…
— Свидетельство очень интересное, — согласился Мирон Яковлевич.
— Значит, бог все-таки есть! Они приказали Иезекиилу пророчествовать от имени бога…
Мирон Яковлевич улыбнулся…
— Когда-то французские академики очень гневались на людей, которые утверждали, что с неба падают раскаленные камни. Академики думали так: если это правда — значит, нет никакой возможности отрицать бога. Они были материалистами. Но это очень наивный материализм, Виктор! Вы утверждаете то же самое: если на Земле побывали космические существа — значит они были посланцами господа бога.
— Логос есть Логос. И если он действует из глубины материи, то все равно человек не может быть свободен от него.
— Вот что, Виктор… Свобода, о которой вы говорите, — это желание поставить себя над природой, Но жить во вселенной и быть от нее независимым действительно невозможно.
Виктор был сам не свой — будто его только что окатили кипятком.
Мы вышли вместе. Я спросила:
— Ну как, развенчал?…
Потом я поняла, что совершила бестактность. Виктор тянулся к знаниям. А стремление «развенчать» Николая… Он ведь не хотел «развенчать» его ценой неправды! Он действовал, исходя из своей собственной веры. Кое-что здесь примешивалось, но…
Нет, я не могу на него сердиться… Извини меня, Коля. Так, наверное, уж устроены мы, девушки, Я ведь вижу: Виктор любит меня.
Он сказал:
— Теперь я знаю, что такое тунгусский взрыв. Это взрыв конденсированной плазмы. Она прибыла с Красного Острова. В ней была заложена идея. Или информация. Или программа. Свет же переносит идеи! Правда, Оксана?… Это была идея прогресса.