Должно быть, ей уже представились десятки наложниц, танцующих на ярких коврах танец живота для своего господина, развалившегося в шелковых подушках с трубкой от кальяна в золотых зубах, подумал Эдвард и поморщился.
– Можно узнать, почему ты так рьяно стремилась сюда? – спросил он.
Девушка тронула бархатную драпировку окна, заколыхавшую массивными кистями.
– Я хотела здесь... переночевать.
– Интересно, в связи с чем?
– Эй, не стоит говорить со мной таким тоном, – устало произнесла Флоренс. – Я не капризный маленький ребенок, которому вздумалось невесть что.
Эдвард не нашелся что ответить. Разве может он осуждать ее поступок, если даже не знает его причины?
Как завороженный, он смотрел на Флоренс, блуждающую по комнате. Опять она напомнила ему нимфу, случайно оказавшуюся в роскошном, но все-таки безвкусно 1Ю.обставленном доме. Святая святых его отца! Странное, не похожее ни на что место. И Флоренс в неярком свете канделябров.
Эдвард усилием воли стряхнул наваждение.
– Прости меня за резкость. Но ведь у твоего решения должны быть причины? Неужели Фред чем-то тебя расстроил?
– Он... – Флоренс прикусила губу, словно опасаясь, что снова заплачет. – Он не хочет жениться на мне.
Ее ответ озадачил Эдварда.
– Он не мог сказать тебе такое. Он не стал бы этого делать.
– Конечно, не стал бы. Твой брат настоящий джентльмен, ты же знаешь. Все, что он оказал, это что я не должна выходить за него. Что он не подходит мне, что я достойна лучшей партии... Какая разница, в какие слова это облечь, все равно отказ останется отказом.
Флоренс прижалась спиной к обитой бархатом стене и закрыла лицо руками. Несколько секунд спустя она беспомощно уронила их вниз.
– Не знаю, что мне теперь делать. Я слишком многого желала. Я вся в долгах, и едва ли мне удастся найти себе другого жениха. Не думаю, что кто-то польстится на брошенную невесту. – Лицо Флоренс исказилось, нижняя губа задрожала, и она закусила ее. – Нет-нет, я пристроюсь горничной в чужой дом, но Лиззи – чем помочь несчастной сироте! Боже мой, Эдвард, бедняжка так надеялась на лучшую долю!
Две крупные слезы выкатились из ее глаз и побежали вниз, к подбородку. Эдвард чувствовал, как сильно, словно тисками, сдавило сердце. Он понимал, что это сама Флоренс надеялась на стабильное будущее и теперь оплакивает рухнувшие надежды. Не зная, как утешить ее, он протянул к ней руки:
– Иди сюда.
И, словно только этих слов она и ждала, девушка бросилась к графу на грудь и уткнулась в плечо. Она вся дрожала и часто-часто всхлипывала, не пытаясь прийти в себя. Эдвард жалел ее всем сердцем и в то же время ощущал себя таким неправдоподобно счастливым, обнимая Флоренс, что даже решился погладить ее шею.