Невольно пришлось осваивать готовку.
А еще здесь есть башни. Семигранные, из тусклого серого камня, состоящие из двух, трех, и более этажей. Есть огромный семибашенный комплекс, замок Повелителя, пустое, мрачное, пахнущее пылью сооружение посреди долины. То самое, с изломанными пропорциями, в большом зале которого меня потчевали ужином. Рядом с Закатным пиком стоят Врата, два черных толстых столба, покрытых защитными рунами. сравнимых высотой с самим пиком. Впрочем, это я видела только издали…
Пятиэтажная башня у ручья, впадающего в большое чистое озеро с зубодробительно холодной водой, в получасе ходьбы на восток от замка - теперь и навсегда мой новый дом.
Сколько лет мне понадобится, чтобы привыкнуть к мысли, что я не вернусь?
Лежа на широкой кровати без ножек, я грызла семечки и листала древние хроники. Пыль, поднимающаяся с пергаментных страниц, плясала в лучах солнца, падающих через стеклянную крышу. Чихнув, я прищурилась и перевернула лист тяжелого фолианта. Немного обидно, что единственный фолиант, написанный доступным мне языком был самым большим и толстым. Остальные были куда тоньше, листы сделаны из необычной тонкой белой бумаги, а сафьяновые обложки не обсыпались от старости. Но их пришлось отложить до того дня, когда я в совершенстве овладею древним наречием Полукровок.
Итак…
Я с удовольствием погрузилась в путаные велеречивые записи, не замечая, как солнце бежит к зениту. Хорошо, когда никуда не гонят и не заставляют ничего делать… Живи в свое удовольствие…
"Мы проиграли эту войну. В своем высокомерии мы встали на сторону слабого. Мы были уверены, что нашей силы хватит сделать слабого правым. Мы ошиблись. Отступая шаг за шагом, теряя последнее, нам лишь оставалось с достоинством принять свой жребий. Изгнание и забвение… Мы ушли за Последние врата в поисках покоя, а, возможно, и смерти. Жизнями последних воинов была куплена возможность накрепко запечатать дорогу назад. Долина Заката стала последним приютом жалкой горстки беженцев, утерявших былое величие и силу, но смерть не спешила на наш зов… Наше уединение было неожиданно нарушено. Наш позор научил нас многому, но мы снова вмешались в судьбы мироздания. Направляли, изменяли мир и его обитателей, чтобы они согласились принять нас, поделиться с нами частью себя. Ведь сила возрождалась, но становилась чуждой, неподвластной нам. И все же появилась надежда. Надежда на новый Триум."
Последняя фраза меня заинтересовала, и, спустившись со своего уютного чердака как раз к обеду, я не преминула потребовать разъяснений. Написанные на старовсеобщем хроники содержали очень много непонятного, и к моим недоуменным, а порой и глупым вопросам Луна уже привыкла.