Где же он? Ведь он покинул Голдсборо в конце марта, а теперь на дворе Рождество. Неужели он погиб? Но она бы поняла, когда сердце любимого перестало биться, – проснувшись внезапно посреди ночи или ощутив днем холодную дрожь. Да, если бы Тревиса не было в живых, она бы почувствовала это. Он должен вернуться. Должен!
Кори был добр к ней, даже слишком добр. Что он еще задумал? Он знал, как она относилась к своей земле, знал, что никогда не продаст ее и никогда не выйдет за него замуж. До сих пор он не заговаривал с ней ни о браке, ни о приобретении ее участка. Казалось, он обожал маленького Джона, и Китти была искренне изумлена. Кори Макрей не принадлежал к числу тех людей, которые бывают любезными без причины. Поэтому Китти все время оставалась настороже, надеясь рано или поздно выяснить, что у него на уме.
Она понимала, что ей нужно покинуть особняк. Но куда идти? На ее земле не осталось никаких строений, кроме крошечных хижин слуг, примыкавших вплотную к болотам Можно поселиться в одной из этих хижин, подумала Китти, внезапно приободрившись. Есть Джекоб, который по-прежнему предан ей. Он при случае сумеет наколоть дров, чтобы поддерживать огонь, и охотиться в лесу, чтобы у них была еда. И как всегда, она не переставала молиться о возвращении Тревиса.
Китти давно не была в городе, но знала, что там вот уже несколько дней шли разговоры о том, что она теперь живет в особняке Кори Макрея. Нэнси наверняка не преминула оповестить об этом всех своих знакомых, и те, конечно, решили, что Китти Райт стала его новой любовницей. Она не потерпит подобных слухов о себе. Нет, больше нельзя здесь оставаться! Завтра же, на следующий день после Рождества, она уедет, забрав с собой младенца и Джекоба.
– Мисси?
Она резко обернулась, лицо ее просияло и озарилось счастливой улыбкой, когда она увидела преданного слугу, стоявшего у входа на веранду.
– О, Джекоб, я так рада! Почему ты не приходил раньше? – Сбежав по ступенькам крыльца, она обвила руками шею старого негра. – Я то и дело посылала тебе записки…
Он стоял, глядя на нее сверху вниз и вертя старую шляпу в мозолистых руках.
– Я собирался вас проведать, мисси, – пробормотал он, – но меня не пустили дальше дверей, сказали, что мистер Макрей не желает, чтобы я попадался ему на глаза. Даже Дульси не разрешила мне войти. Она сказала, что вы будете рады меня видеть, но мистер Макрей не терпит в доме никого из полевых работников. Я попал сюда сегодня лишь потому, что Дульси сжалилась надо мной, ведь нынче Рождество. Я принес кое-что для малыша.