Ёрш подал знак остановиться. Из-за кустов послышалось кряканье. Дубыня осторожно натянул тетиву своего дубового лука. Я последовал примеру. Ёрш осторожно начал обходить заводь, чтобы пугнуть уток в нашу сторону. В землю натыкали стрел, чтобы удобней было стрелять, и, притаившись, принялись ждать. Раздался громкий всплеск, будто что-то тяжёлое с размаху шлёпнуло по воде. Не сам ли он там в воду прыгнул? Стая, громко крякая, низко вылетела как раз в нужной стороне. Мои пальцы хватали и пускали, хватали и пускали не меньше десятка стрел. Дубыня управлялся со своей громадиной чуть медленнее, зато результативнее. В траве осталось трепыхаться шесть птиц. Из них две мои, и четыре — Дубыни.
— Ну что, мазила, пойдём трофей считать.
— Да ладно тебе, я, наконец, попадать научился. Хоть бы похвалил.
— Похвалишь тебя — потом вообще на шею сядешь и ножки свесишь. Знаем мы таких.
— На такого сядешь… это в деревню за лестницей бежать. Ты же вон какой… хм… большой!
Я говорил с ним, шутил, но думал о другом. Взгляд то и дело опускался на зелёный камешек на пальце. Теперь на пальце, а не в кармане. Ёрш вернулся, и мы отправились дальше. Встретили ещё две стаи и проверили ловушки. К концу дня было уже достаточно добычи. На привале вкусный запах поджариваемой дичи щекотал ноздри и заставлял бесстыдно урчать нутро. Когда с привалом было покончено, и настала пора собираться, я обратился к Дубыне:
— Слушай, друг, ты ведь не первый год меня знаешь. Поэтому, я надеюсь, не будешь спрашивать или пытаться остановить… Возвращайтесь без меня. Я должен попытаться кое-что сделать. Для этого я отправляюсь к ним, — я указал на юг, — но обязательно вернусь не позднее осени. И, возможно — не один.
Лицо его посерьёзнело, что вообще-то большая редкость. Он долго не отвечал, а когда ответил, я не узнал его голос:
— Вортислав будет недоволен. Ты сам знаешь, кто они для нас. Да и я не должен бы тебя отпускать… но ты обещаешь, — его лицо приняло выражение принявшего решение человека, — помни Покон и возвращайся…. Надеюсь, она красивая.
Он отобрал мой мешок и переложил в него всё, что собрала его жена, привязал к нему пару уток. Мы обнялись, и я пошёл. Ёрш окликнул меня, когда я уже решительно зашагал вдоль берега:
— Истислав, помни нас, мы были твоими друзьями.
— Да ты чего, Ёрш, дружище? Я же сказал, что вернусь не раньше, чем берёзы пожелтеют. Скоро увидимся. Слава Роду!
Я повернулся и двинулся в далёкий путь.
* * *
Я лечу в своём флае на выезд. Телепорты тоже ломаются. У меня хорошая высокооплачиваемая работа, шикарный флай, многие о таком даже не мечтают. Квартира в центре — да что там, целый этаж жилого модуля в спальном районе. Мимо проносятся навязчивые объёмные витрины. Предлагают что-то купить, проапгрейдить, заполучить первым, не упустить шанс, говорят о проблемах у меня, о которых я и не догадывался, и об их решениях, предлагают услуги. Я проверяю почту, треплюсь с коллегами, докладываю боссу о последнем заказе, говорю с Любой о садике для дочки, и просто сканирую сеть. Наша фирма всем сотрудникам предоставляет разные чипы по заводской цене. Но и мне пришлось подкопить на чип расширения внимания.