Элеонора все любила здесь в Корфе, небольшом летнем замке. Прожив всю свою жизнь среди этих холмов, она даже и представить себе не могла, что когда-нибудь уедет отсюда. В другом конце комнаты у незажженного камина сидела на стуле хозяйка дома, другая Элеонора: некогда – Элеонора Бьючамп, а ныне – леди Элеонора Бьюфорт, жена лорда Эдмунда Бьюфорта, прозванная Белль за свою исключительную красоту. Белль опять была беременна и надеялась, что теперь у неё родится мальчик. Летний зной утомил молодую женщину, и её руки медленно двигались, перебирая разноцветные мотки шелка. Может быть, Элеонора закончит вместо неё... Много раз, когда они еще девушками оставались вдвоем, Элеонора Кортней делала двойную работу – пряла или шила за себя и за Белль, чтобы уберечь подругу от наказания.
Две девушки воспитывались вместе с тех пор, как умерли родители Элеоноры. Белль была двумя годами старше, но Элеонора развивалась быстрее – как умственно, так и физически, так что они никогда не ощущали разницы в возрасте и вместе учились читать, писать и считать, они учились французскому и латыни, танцам и музыке; учились держать в руках иглу и должны были ежедневно напрясть и наткать столько, сколько им велели. Белль, маленькая, белокурая и хорошенькая, была щедрой и ленивой. Элеонора, более высокая и темноволосая, была энергичной, раздражительной и умной. Они прекрасно дополняли друг друга.
Когда Белль вышла замуж за лорда Эдмунда, она попросила, чтобы ей позволили взять Элеонору с собой, и красавице разрешили это сделать. Лорд Эдмунд выкупил опекунские права у отца Белль, и тогда девушке казалось, что судьба её окончательно определена. Элеонора навеки останется в замке Бьюфортов, ухаживая за бедной Белль во время её бесконечных беременностей, а позже, как девушка надеялась, будет растить и плоды этих беременностей. Это было пределом мечтаний Элеоноры. Больше она не рассчитывала в жизни ни на что.
Нет, это не совсем так. Было еще кое-что, кое-что такое, чего она страстно желала и во что едва осмеливалась верить, нечто, поглощавшее все её мысли, которые то ныряли в темную бездну, то воспаряли ввысь, переходя от пылкой мечты к полному отчаянию, и так раз за разом, пока Элеонора уже сама не перестала понимать, было ли это вполне осуществимой надеждой или самой безумной фантазией. Когда Элеонора думала об этом, её проворные пальцы замирали, отказываясь ей повиноваться, и роняли иглу, неслышно падавшую девушке на колени.
Сейчас взгляд Элеоноры опять обратился к окну и, скользнув по маленьким каменным домикам деревни с пятнами лишайников на крышах, по дальним полям, общинным землям и лесным опушкам, устремился к большим диким холмам, где ветер гнул верхушки деревьев и рвал в клочья облака.