— Я из Норвегии. Меня зовут Тарье, а вернее, Тургейр, Линд из рода Людей Льда, а что касается дворянского происхождения, то это преувеличение. Об этом я ей не говорил, я только сказал, что это звучит благородно, мои двоюродные братья и сестры дворянской крови, они происходят от датской баронессы Мейден, а я нет. Но, несмотря на это, именем Линд из рода Людей Льда можно гордиться.
Графиня Левенштейн кивнула.
— Нам известно, что норвежского дворянства больше не существует. Продолжайте!
— Хорошо. Я медик, мой дед был величайшим врачом Норвегии и, возможно, Дании. Я учился у него и в университете в Тюбингене. Я направлялся как раз туда, но война преградила мне путь, и никто не хотел помочь мне из-за моего иностранного акцента.
— Понимаю. Наемники Валленштайна — это настоящие разбойники. А в Тюбинген Вам теперь не попасть. Не доставите ли Вы нам радость, став нашим гостем до тех пор, пока у Вас не появится возможность продолжать Ваши занятия?
— Но я не хочу быть для Вас обузой! Я буду Вам очень признателен, если у меня будет возможность лечить в замке больных.
Граф улыбнулся.
— С удовольствием, господин Тарье! Этого добра хватит Вам до конца Ваших дней. Но я думаю вот о чем: сейчас создается протестантская армия, возможно, под предводительством датского короля Кристиана. Военный врач для них — подарок неба. Я мог бы порекомендовать Вас, если хотите. Тарье обрадовался.
— Конечно! Я Вам очень признателен. Комендант Эрфурта перешел на другую тему.
— Но прежде всего я попросил бы Вас взглянуть на мою новорожденную дочь, Марку Кристину. Нам кажется, что она не совсем здорова, и это нас очень тревожит.
— Я сделаю все, что смогу, — сказал Тарье и поднялся так быстро, что у него потемнело в глазах. Но он тут же пришел в себя. — Я уже достаточно силен, — успокоил он самого себя.
Он поклонился маленькой фрекен Корнелии.
— Тысяча благодарностей за помощь. Ты выполнила свое обещание. Без тебя я был бы сейчас мертв.
Корнелия снисходительно кивнула, и лицо ее просияло от готовности помочь другому и еще от незнакомого ей чувства удовлетворения от услужливости и ощущения приязни к другому.
— Нам всем придется затыкать уши из-за его ужасной привычки говорить мне «ты», дядя Георг. Он такой неотесанный, этот бедолага.
Граф Левенштейн весело взглянул на Тарье через голову Корнелии.
Осмотрев новорожденную Марку Кристину, Тарье сказал, что ей необходимо грудное молоко, поскольку ее желудок не принимает другой пищи.
— Но нам не удалось найти кормилицу, — озабоченно произнесла мать. — И няня дает ей такую прекрасную еду: свежий хлеб, размоченный в козьем молоке.