— Это ей совсем не подходит, — сказал Тарье. — Ее желудок слишком чувствителен. Посмотрите на это худое тельце. Оно требует питания! А Вы сами, графиня, не могли бы?..
— Я? — ужаснулась она. — Но зачем?
— Это как раз то, что нужно, если Вы хотите, чтобы ребенок жил. Но у Вашей милости уже, очевидно, нет молока?
Фру Юлиана была просто шокирована тем, что с ней говорят о таких вещах. И к тому же такой молодой юноша!
— У тебя есть молоко? — спросил ее муж.
— Н-нет, но…
— Это единственно правильное решение, — сказал Тарье.
— Дорогая Юлиана, подумай о ребенке, — умоляюще произнес граф.
— А если кто-нибудь об этом узнает? Это же будет настоящий скандал! Все будут смеяться надо мной! И это испортит мою фигуру!
Лицо Тарье выразило раздражение.
— Я не думаю так. Но если Вы хотите, чтобы ребенок болел, вырос уродом или умер, то делайте то, что хотите! Это Ваше право.
— Уфф, — измученно произнесла она, краснея. — Но только чтобы никто этого не видел…
Граф просиял.
— Так и сделаем, Юлиана! А если кто-то и узнает об этом, тебе это не повредит. Думаю, ты от этого только похорошеешь: мадонна с ребенком!
Графиня, у которой до этого был удрученный вид, воспрянула от его слов. Еще не отделавшись от смущения, она согласилась.
Уже через неделю Марка Кристина почувствовала себя намного лучше, так что весь замок — как дворяне, так и прислуга — валом повалили к Тарье. Часто жалобы были необоснованны, а то и просто надуманы: всем хотелось пообщаться с этим симпатичным молодым врачом, имевшим такую привлекательную внешность.
Маленькая Корнелия сидела возле него во время приема больных: он был ее находкой, что она без устали подчеркивала. Иногда она пыталась командовать им, но безрезультатно. И она сама во всем слушалась его, не переставая при этом жаловаться и утверждать, что он глуп.
— Не хочешь ли ты пойти поиграть? — спросил ее однажды Тарье, которому она милостиво, в качестве исключения, разрешила быть с ней на «ты».
— Нет, мне больше нравится смотреть, как теплеют твои глаза, когда ты смотришь на больного. Почему ты не находишь болезней у меня?
— Потому что ты совершенно здорова. Но я могу смотреть на тебя теплее, дружок. Потому что ты мне нравишься.
Корнелия просияла, ее хорошенькое личико покрылось счастливым румянцем.
— Ты мой друг, — сказала она, чувствуя в горле комок. — У меня никогда не было друзей.
Он представил себе, как одиноко росла она без родителей у своих строгих, но и дружелюбных родственников. Ей не с кем было поиграть, не с кем перекинуться словом.
— И ты мой друг, — серьезно сказал Тарье, — мой лучший друг.