Ей постоянно приходилось бороться с этим непослушным конем, чтобы он держал правильное направление. Но вот, наконец, она въехала в ворота Габриэльсхуса.
Навстречу выскочили с лаем собаки, и конь поднялся на дыбы. Сесилия не смогла удержать его.
Она почувствовала с ужасом, что сползает и падает вниз головой на землю.
Конь выскочил за ворота и поскакал обратно во Фредриксборг.
Собаки лизали ее лицо. Слабым голосом она позвала на помощь. Прибежал слуга Александра, потом еще несколько человек.
— Помогите, — прошептала Сесилия, — я упала с лошади.
— Мы видим… — взволнованно произнес слуга. — Это такой своенравный конь. Почему же…
— Я была вынуждена ехать на нем, — с трудом произнесла Сесилия, — потому что я… не захотела ехать в Долум… Разве я должна была ехать, Вильгельмсен?
— Конечно, нет, Ваша Милость. Давайте руку…
Сесилия вскрикнула от боли.
— О, ребенок! Помогите мне!
Они быстро внесли ее в дом и уложили на широкую кровать.
— Пошлите за акушеркой или как там ее называют, — сказал слуга. — И быстрее!
Боль волнами проходила по ее телу. Из-за ушиба головы она потеряла сознание.
Она очнулась от резкой боли. Ее золовка Урсула сидела возле ее постели.
— Ребенок, — прошептала Сесилия, не открывая глаз. — Ребенок Александра. Я потеряла его!
— Ну, ну, — решительно произнесла Урсула. — Лежи спокойно! Знахарка сейчас придет. Все хорошо.
— Нет, — в полузабытьи произнесла Сесилия. — Не хорошо. Я чувствую это.
Она зарыдала, трепеща всем телом.
— Я так хотела… дать Александру… ребенка… И он… был так рад… Его род… продолжился бы… А теперь… все кончено…
Сесилия лгала Урсуле не намеренно: она в самом деле считала, что это ребенок Александра. Посредничество господина Мартинуса было для нее несущественным. Ведь тогда, в кладбищенской сторожке, она думала об Александре.
Невольно тронутая этим, Урсула взяла ее за руки.
— Дорогая Сесилия, — тихо произнесла она. — Дорогая Сесилия!
В момент приступа боли Сесилия вцепилась в нее.
— Я была просто чудовищем, — слезы бежали по щекам Урсулы. — Ты простишь меня, Сесилия? Простит ли меня Александр? Я ненавидела его за то, что он позорит наше имя. А теперь я вижу, что все это — злые сплетни.
— Ах, Урсула, — шептала Сесилия, — Урсула… Она вдруг страшно закричала. Ей показалось, что ее тело разрывается изнутри, и она почувствовала, что постель становится влажной и липкой.
— Александр! — эхом отозвался ее крик в комнатах.
Урсула прижала ее к себе.
— А я не верила вам, — прошептала она. — Не верила в вашу любовь!
Сесилия не вставала с постели несколько дней. Из-за травмы головы она теряла сознание, когда пыталась сесть.