— Я знаю, это моя ошибка, — всхлипывала она. — Мы разминали его ноги, я уже говорила тебе об этих фантастических результатах. И вот однажды, совсем недавно, я перестаралась и согнула ногу слишком сильно, так, что Александр вскрикнул, почувствовав боль в спине. После этого все вроде бы стало лучше, хотя заметить это было трудно, практически невозможно.
— Могу себе представить!
Сесилия продолжала, задыхаясь:
— А через несколько дней Вильгельмсен увидел красное пятно. С тех пор ему все хуже и хуже. Я попыталась установить с тобой связь. Мысленно… И…
— Тебе это удалось, — коротко ответил Тарье.
Слушая ее, Тарье осторожно ощупывал спину Александра. Было похоже, что центр опухоли находился прямо на позвоночнике.
— Я думаю…
— Что?
— Я думаю, что пуля сдвинулась!
— Ох! Тарье, я убила его!
— Ты могла бы это сделать. Но мы попытаемся вынуть ее.
— О, ты сам будешь это делать, Тарье, сам?
— Сам? С твоей помощью! И с вашей, Вильгельмсен!
— Разумеется, — сказал слуга, заметно побледнев.
— Но, Тарье, если он умрет?
— Может случиться и такое. Но если мы не предпримем этого, он умрет наверняка.
Все поплыло перед глазами Сесилии. Она боялась участвовать в операции. Как это выдержать? Она не могла видеть его в роли пациента, не желала смотреть на его беспомощность.
А с другой стороны, ей безумно хотелось спасти ему жизнь.
Тарье давал распоряжения:
— Вильгельмсен, принесите бутылку водки! Александр сейчас без сознания, и это нам на руку. Но если он очнется, ему надо дать выпить. Раньше я уже проделывал с ним это, он привык. Но сначала вымойте руки. А ты, Сесилия, возьми этот порошок — кровоостанавливающее средство — насыпь в бокал с теплой водой и поставь возле кровати. Вильгельмсен, дайте мне чистую одежду, моя пропылилась в дороге.
Слуга вытаращил глаза: что за странные идеи?
Тарье придерживался в медицине передовых взглядов, но и он мог ошибаться. Например, он разрешил Сесилии участвовать в операции в пышном, темном платье, на которое оседала пыль. Он также не дал распоряжение слуге поменять одежду Александра и постельное белье, влажное и перепачканное.
Однако в своих вещах Тарье поддерживал полный порядок. Во время странствий по Северной Европе он не расставался со своими привычками, так что ему удалось быстро приготовить все необходимое для операции.
Но когда он вынул острый, как бритва, нож и стал прокаливать его в пламени свечи, Сесилия почувствовала, что ей дурно. Ей так хотелось уйти прочь, заткнуть уши и ждать, пока Тарье не крикнет, что все позади и что Александр снова здоров.
Но это было бы малодушием, а внучке Силье такое не пристало.