Она произнесла еле слышно:
— Что я должна делать?
Тарье протянул ей пустой бокал и одну из салфеток, которые она достала из бельевого шкафа.
— Протри досуха! А вы, Вильгельмсен, следите за Александром. Держите его, если понадобится.
Слуга кивнул.
В комнате больного находилась одна удивительная вещь: огромный бельевой шкаф в стиле нового барокко с примесью ренессансных линий. Этот темно-коричневый шкаф был богато украшен летящими и трубящими в рог херувимами и гирляндами цветов. Замочные скважины прятались под резными цветами. Кровать, вокруг которой они стояли, тоже была в роскошном стиле барокко, с точеными ножками и металлическими завитушками. «Я здесь лежала однажды…» — подумала вдруг Сесилия. А теперь на этой кровати решалась судьба Александра.
Спина его была ярко освещена многочисленными свечами в канделябрах. Было заметно, что он постоянно тренировал руки: несмотря на опухоль, спина была мускулистой.
В комнате было совершенно тихо.
Тарье долго примерялся, потом сделал надрез. Сесилия зажмурилась.
Александр не шевелился.
Из раны текли кровь и гной, и у Сесилии оказалось столько дел, что было некогда поддаваться страху.
Тарье прикладывал к ране салфетки, одну за другой, пропитанные кровоостанавливающим средством, при этом он кивнул Сесилии, чтобы она помогала слуге следить за Александром: стоит ему пошевелиться, и все пропало.
Тарье воткнул острие ножа в раскрытую рану.
— Она ушла, — шепнул он. — Я нащупываю ее под мускулами.
— Ее можно вынуть?
— Без малейшего риска для жизни. Ему повезло: пуля могла сдвинуться и в другую сторону. Но она почти вышла наружу.
Сесилия с силой сжала стучащие зубы.
— Попробуй, Тарье.
— Попробую.
— Почему же началось воспаление?
— Из-за пули, конечно. Я думал, что она выйдет вместе с гноем, но этого не получилось. Воспаление началось в том месте, куда сдвинулась пуля. Сейчас мы все увидим!
В комнате опять воцарилась полная тишина, все замерли, только свечи бросали отсвет на темную поверхность мебели.
Тарье выглядел таким юнцом, что Вильгельмсен боялся за исход операции. Слуга совершенно не знал ни его, ни его деда, не догадываясь даже, что кроется за этим высоким, мощным лбом, в данный момент покрытым морщинами.
Пальцы Тарье осторожно, миллиметр за миллиметром, ощупывали рану. Время от времени он делал небольшую паузу и требовал салфетку. Сесилия с тревогой смотрела, как уменьшается стопка салфеток. Со лба ее стекал пот — от жара свечей и от нервного напряжения. Александр по-прежнему лежал неподвижно. Она положила руку на его плечо, желая проверить, дышит ли он.