– Остановитесь! Вы посягаете на женщину благородного рода!
– Благородного, ты? – произнес один из них сквозь стиснутые зубы. – Ты, которая бегает за мужиками по лесам! И получишь мужика! Барахло!
Сейчас они держали ее крепко, она это чувствовала и истошно закричала от страха и злости. Виллему имела обрамленное неким ореолом представление об изнасиловании, ей казалось, что в этом было что-то интригующее, почти увлекающее, хотя она и вздрагивала оттого сверхестественного, что было у взрослой жизни женщины, при упоминании о чем на ее лице тут же появлялась гримаса отвращения. Но насилие… Это что-то другое. Нечто ужасное, невероятное, драматическое. А Виллему всегда влекло драматическое.
Это ложное понятие об акте насилия разделяли многие женщины в мире. И многие мужчины вбили себе в голову, что именно так смотрят женщины на эту форму посягательства. Что они действительно желают этого.
Сейчас же она познала это лучше. Насилие отвратительно, подвергаться безжалостной близости с человеком, которого не можешь выносить, с которым ни за что в мире не хочешь иметь никакой связи – отвратительно, унизительно, оскорбительно! Она дико и яростно кричала, царапалась, кусала их руки, выдирала огромные клоки волос у того, кто пытался справиться ней. Другой держал ее крепко.
Они стащили с нее белье, а она бросалась то вперед, то назад, чтобы помешать им, но их было двое и они были сильнее ее. Когда она поняла, что один из них почти готов добиться своей цели, она дико закричала.
– Я Виллему из Элистранда! Близкая родственница Мейденов…ой, перестань! В Гростенсхольме, моя бабушка маркграфиня Паладин! Вы не можете…
Они спохватились.
– О Боже, – произнес один из них.
– Она врет.
– Нет, я чувствую шелк ее платья. И вроде бы говорит изысканно? Посвети на нее.
– Я не могу ее отпустить, она сбежит. Не ори так громко, девчонка! Зажги фонарь сам, – сказал его товарищ.
Пока один из них зажигал фонарь, Виллему рвалась словно дикий зверь, пытаясь освободиться, ибо сейчас она дралась лишь с одним. Но он все еще держал ее крепко и все время прижимал к земле. Она выла от злости.
Но вот зажегся фонарь, и они осветили ее лицо. Глаза ее блестели огнем.
– Ой, – слабо прошептал один. – Посмотри на эти желтые кошачьи глаза! Она из рода Людей Льда, поверь! Что будем делать?
Второй сказал:
– Ф-фрекен мы не думали ничего дурного. Мы думали, что вы?..
Они все еще продолжали удерживать ее.
– Мы на одной и той же стороне, – попытался оправдаться первый.
– На какой стороне? – фыркнула Виллему, предприняв новую попытку освободиться.