Губы их сами нашли друг друга. Габриэлле, которую раньше никто так не целовал, показалось, что она плывет по чудесным теплым волнам. Она ответила на его поцелуй со всей искренностью, порожденной легким опьянением и не стала протестовать, когда руки Калеба продвинулись еще дальше. Наоборот.
Первым очнулся он.
— Мы должны ехать, — прошептал он, задыхаясь. — Я поступил нехорошо.
Габриэлла выпрямилась и поправила на себе одежду.
— Да.
Она была потрясена. Боже мой, как легко впасть в соблазн. И так трудно противиться. Если бы Калеб вовремя не очнулся, то все ее принципы, всю ее добродетель сдуло бы словно ветром, и предупреждения ее дорогой мамочки оказались бы совершенно напрасными.
Габриэлла не думала, что ею владеют такие сильные инстинкты.
— И я даже не пропищала ничего против, — тихим голосом невесело сказала она. Калеб легко догадался, какие мысли привели ее к такому искреннему выводу. Он взял ее за руку.
— Я тоже забылся. Ты очень привлекательна, Габриэлла. Знаешь ты об этом?
Она смущенно улыбнулась, прошептав:
— Ты тоже. — И крепко сжала его руку, словно не желая отпускать ее никогда. Сани, скользя по снегу, двигались вперед сквозь начинавшуюся рождественскую ночь.
— Завтра день рождения Маттиаса, — сказала Габриэлла.
— Да. Хороший парень. Самый лучший мой друг. Удивительно, как нужда и несчастья привязывают людей друг к другу. После того ужасного времени в шахте нас с Маттиасом связывают невидимые узы.
— Понимаю, — тихо произнесла Габриэлла.
Калеб немного помолчал, а затем сказал:
— Этот Симон — элегантный мужчина. Ты была сильно влюблена в него?
— Но это я могу искренне ответить: нет, — сказала Габриэлла, совершенно естественно восприняв сейчас его обращение к ней на ты, ведь руки его уже обнимали ее. — Я была одурманена мыслью, что такой мужчина, как Симон, хочет меня. Одновременно была испугана и взволнована, не верила, что смогу справиться с тем, что мне предстоит в браке, и я не испытывала ни капли любви. Даже не знала, что существуют такие чувства.
— Какие?
— Как… Как мое к тебе.
— Почему не «наше»?
Она не ответила.
— Ты до сих пор не веришь, что я способен любить тебя?
— Мне кажется, что это слишком смело с моей стороны. Чересчур самонадеянно.
Калеб помолчал мгновение.
— Ты хочешь, чтобы я также сомневался в твоих чувствах?
— Нет, — тихо ответила она. — Извини меня. — И еще тише добавила: — Моя любовь к тебе безгранично велика, Калеб. Это так прекрасно.
— Повтори громко, — улыбнулся он. — Неужели ты не можешь быть откровенной и сказать именно то, что хочешь сказать?
Она широко улыбнулась: