Маттиасу казалось, что прошла целая вечность с момента, когда они видели море. Но последний отрезок пути они проделали по берегу реки.
По дороге Олавес рассказал о своей ужасной жизни. О том, как он, будучи ребенком, научился попрошайничать и воровать. Сколько раз его наказывали у позорного столба! Руку ему отрубили в наказание за воровство. А позорный столб? Он с ним хорошо знаком! Сейчас, как он полагает, ему где-то около сорока, и он не верит в долгую счастливую жизнь.
— Но ты ведь можешь поступить на работу?
— Ха! Кто меня возьмет? Рука выдаст меня сразу.
— Бедняга! А добрый Нермаркен? Он не может…?
Тут Олавес быстро замял разговор. Он не хочет быть обузой Нермаркену! Это совершенно не устраивает его!
Тут они добрались наконец до места.
Маттиас, широко раскрыв глаза, разглядывал бараки, удивительную башню и строительные леса. Видел он и большую нору, уходящую под землю.
Они вошли в один из бараков. Там сидел грузный мужчина, тело которого свисало за пределы стула. Это был Нермаркен.
Он посмотрел вокруг, дабы убедиться, что их никто не слышит.
— Итак, ты пришел поработать на серебряных копях Конгсберга, молодой человек? — елейным голосом произнес он, обращаясь к Маттиасу, его поросячьи глаза исчезли в жирных складках кожи.
— Мне нужно заработать денег на дорогу домой, к маме. Она меня ждет.
Олавес неоднократно внушал ему: не упоминай, что дедушка помощник судьи. Нермаркен может посчитать, что ты слишком знатен для работы в копях, и не примет тебя.
Нермаркен захохотал так, что затряслось все его тело.
— Хорошо. О плате мы договоримся. Ты можешь сейчас же приступить к работе. Идем.
Олавес требовательно кашлянул, и Нермаркен сунул ему в руку несколько монет.
Не попрощавшись с мальчиком, Олавес быстро и незаметно исчез.
Нермаркен выглянул на улицу. Увидев, что путь свободен, он сделал знак Маттиасу следовать за ним. Со скоростью, какую позволяла его жирная фигура, Нермаркен направился к большой дыре в склоне холма. Они спустились вниз по длинной лестнице и оказались в подземном проходе. Там стояло несколько горящих фонарей. Нермаркен взял один из них.
— Идем, — пробормотал он таинственно и потащил Маттиаса за собой в темную пугающую глубину.
Маттиасу стало страшно. Вокруг была жуткая чернота, тяжело капала невидимая вода. Он стал упираться.
— Я не думаю, что хочу…
Огромная жирная рука схватила его еще крепче.
— Идем, мальчишка, и не устраивай скандала! Ты нанят на работу, понятно? Поздно предаваться угрызениям совести.
Маттиас проглотил застрявший в горле комок и больше ничего не сказал.