– Да, ты можешь заниматься любовью с женщинами, с любыми женщинами. Но это не значит, что ты любишь их. Если бы ты любил женщин, то не поступал бы с ними так, как это у тебя принято.
– Ни одна из них не жаловалась, – непроизвольно вырвалось у Куинна.
– Уверена, что ни одна женщина не жаловалась на твои достоинства любовника. Но как быть со всеми разбитыми сердцами? Тебе никогда не приходило в голову, что десятки женщин мечтали бы видеть великого Куинна Кортеса на коленях, молящим о любви?
– По-моему, ты сказала, что я не причинил тебе боли, когда мы…
– Я говорю не о себе, а о твоей репутации. Неужели до тебя не доходит, что если Лулу сказала хотя бы одному человеку о своем желании получить от тебя больше, чем просто страстный секс, то полиции нетрудно будет состряпать вокруг этого целое дело? Вроде того что она цеплялась за тебя и ты не мог отделаться от нее иначе, как только убив.
– Лулу никогда не говорила, что ждет чего-то большего от наших отношений.
– Она не говорила этого тебе, но можешь ли ты быть на сто процентов уверенным, что она не говорила никому другому, что любит тебя и хотела бы большей определенности в ваших отношениях?
Куинн слез с высокого табурета и размял ноги.
– Я не могу знать точно, что могла или не могла сказать Лулу кому-то другому. И все же уверен, Лулу не искала постоянных связей ни со мной, ни с кем-то еще.
– Надеюсь, члены ее семьи и друзья подтвердят это. – Кендал отпила глоток кофе.
– Члены семьи Лулу… – Куинн охнул. – Я и забыл о них. У нее не очень-то здоровый отец и сводный брат где-то в Миссисипи. Старик все еще руководит империей Вандерлеев с помощью кузины Лулу. Кажется, ее зовут Аннабел. Да, точно. Лулу говорила: «Аннабел – святая, настоящая мученица. Я люблю ее, но она такая зануда». Наверное, полиция Мемфиса ее известила…
Кендал встала и обняла Куинна. Он посмотрел ей в глаза:
– Думаешь, они собираются обвинить меня в убийстве Лулу?
– Я думаю, что если не будет найден другой подозреваемый, то даже при наличии минимума косвенных улик они попытаются навесить это на тебя.
Сидя в знававшем лучшие времена пикапе «шевроле» и прихлебывая черный кофе из кружки-контейнера, Джим Нортон медленно ехал по запруженной Поплар-авеню в направлении Центра криминальной юстиции. Перед тем как покинуть свою квартиру, он опустошил миску кукурузных хлопьев, запив их кружкой высококалорийного варева. Ему удалось поспать около четырех часов. Ночью он безуспешно пытался дозвониться до бывшей жены. Ему не было дела до того, где или с кем находилась Мэри Ли, но очень хотелось знать, где его сын. Снова ночует у друга? Как только у Мэри Ли начинался сексуальный зуд, она отсылала Кевина на ночь к приятелю.