УЧЕНОЕ СЕМЕЙСТВО
МАДАМ ДЕ ЛЮНЕВИЛЬ
1. Прекрасные подруги короля Станислава
В 1748 году в Европе было немного мест, где бы жилось так приятно, как при маленьком дворе де Люневиль. Станислав Лещинский, бывший король Польши и тесть короля Людовика XV, правил там осмотрительно и мягко двойным герцогством: Лотарингией и Баром, последнее ему подарил тесть в утешение за то, что ему пришлось так поспешно покинуть свою любимую Польшу.
Станислав – носитель верховной власти – был мягким, любезным по характеру и до мозга костей патриархом. В пределах своих владений он развивал искусство, посвященное красоте, духу и любви. Искусство это было близко к версальскому по элегантности и вкусу, но во всем остальном существенно отличалось от него: если в Версале время от времени бывало скучно, то Люневилю слово «скука» было просто незнакомо.
Добрый, общительный и великодушный Станислав обладал талантом, довольно редким для королей: он сам был счастлив и умел делать счастливыми других.
В Люневиле все следовали его примеру, не думая о запретах и ограничениях, а они чаще всего выпадали на долю доброго, толстого Станислава. В свои шестьдесят лет он был еще крепок, имел острые глаза и отменный аппетит за столом и в постели. Случалось, однако, что слишком хороший аппетит за столом вызывал отсутствие такового в постели.
Сердцем и небольшим двором Станислава правила очень красивая вдова, маркиза де Буффлер, тридцати четырех лет, которой, однако, удавалось выглядеть моложе по меньшей мере лет на десять. Такой свежестью и шармом она обладала. Ее темперамент был достоин не меньшего внимания, что побудило злые языки присвоить ей второе хотя и поэтическое, но одновременно и обидное имя: «Дама сладострастия».
Как бы там ни было, Катрин де Буффлер обожала хорошее настроение и общительность, искрящуюся игру души и, как никакая другая, умела собрать вокруг себя и Станислава самых талантливых людей. Гельвеций был регулярным гостем при дворе, равно, как и Мопертюи, и президент Эно. Кроме того, был еще любезный Дево, сборщик налогов в Люневиле, которого друзья называли «Панпан» – ни в одной республике налоговые чиновники не согласились бы принять такую кличку. Следует при этом отметить, что Панпан больше занимался записью галантных сонетов, чем докучал лотарингским налогоплательщикам, и люди в Люневиле отдавали ему за это должное.
Естественно, Лотарингия при таком мягком правлении стала предпочитаемым местом пребывания для всех тех, кто во Франции или соседних странах имел трудности с властями или церковью.