Через некоторое время ее разбудил звук осторожно закрываемой двери. Она сквозь сон прислушивалась к его движениям, каждое из которых было ей до боли знакомо. Вот он вынул содержимое своих карманов и разложил на ночном столике, как делал перед сном все семь лет их совместной жизни. Бумажник. Мелочь. Ключи. Наверно, эта привычка свойственна всем мужьям.
Александра зашевелилась и сонно промурлыкала:
– Ричард, дорогой, сколько времени?
– Четвертый час.
– Не может быть!
– Надо было позвонить в Лондон и в Гонконг, – объяснил он. – Из-за разницы в часовых поясах возникают всякие сложности. И потом Слэттери ушел только в два.
Она молча ждала, пока он уляжется на середину необъятной кровати и займет привычную позу.
– М-м-м, – протянул он, поглаживая ее волосы. – Как от тебя вкусно пахнет, гномик. От тебя необыкновенно пахнет, когда ты спишь.
– Я не спала, – возразила она, пытаясь стряхнуть дремоту.
Когда Ричард лежал вот так рядом с ней, Александра не могла долго сердиться. Она свернулась калачиком, прижавшись к нему.
– Пахнет магнолией. Или розой. Да, скорее розой. Изумительно.
Он провел рукой по мягкому шелку ее рубашки, потом его рука скользнула под кружева.
Только теперь Александра по-настоящему проснулась. Ричард медленно опустил с ее плеч тонкие шелковые бретельки и обнажил полную грудь. Он целовал и ласкал языком ее соски, и они оживали от каждого прикосновения.
Их супружеские отношения всегда доставляли им счастье. Ричард многому научил Александру, и она не противилась. Даже сейчас она чувствовала, что растворяется в нем. Он покрывал поцелуями ее тело, знакомое до каждого нежного изгиба, до мельчайшей клеточки. Его руки ласкали ее тело, опускаясь все ниже, находя желанные округлости и ложбинки. Александра невольно застонала.
– Мне никогда не надоест тебя любить, – шептал он. – Никогда.
Его пальцы осторожно раскрывали ее, как розовый бутон. Ричард угадывал самые потаенные ее желания и всегда исполнял их. Он задыхался от страсти.
Александра в который раз поразилась силе его мужского естества. Тысячи женщин могли бы ей только позавидовать. Она любила его до боли, до помрачения рассудка. Порой ей становилось страшно от этой неистовой тяги. Она привыкла к его телу, как к наркотику, и не могла без него обходиться.
– Ричард, – повторяла она, увлекаемая его движениями.
– Моя Лекси, – глухо стонал он. – Любимая, любимая.
* * *
Когда они завтракали, косые лучи солнца ярко освещали столовую. Хрустальные бокалы, в которые Александра наливала апельсиновый сок, сверкали всеми гранями. Но нежность прошлой ночи растворилась в воздухе, как пар, поднимающийся от их кофейных чашек.