– Ох! – Она отвернулась, и легкий румянец снова окрасил ее щеки.
– Но я вас так не называл. Я не возражал, что вы ходите за мной.
– Вы звали меня Коротышкой.
– Да, вы же были с ноготь. Вы и сейчас ростом не вышли. Хотя некоторые части, – Чарлз опустил глаза на ее прекрасную грудь, – очень даже выросли.
– Милорд! – Ее щеки пылали. Не миновать ему пощечины!
– Ваши руки, например, – добавил он, смеясь. – Уверен, они стали побольше. Да и ноги тоже. Ваш прекрасный… хм… подбо…..
Эмма судорожно вздохнула, и не упомянутая Чарлзом часть ее тела соблазнительно поднялась.
– Подбородок тоже значительно увеличился с тех пор, как вы были девочкой.
– Милорд, вы такой… умеете изворачиваться.
– Прошу прощения? – Чарлз пытался придать голосу оттенок ангельской невинности. – Не совсем понимаю, что вы имеете в виду.
– Отлично понимаете! Вас не поймать. Вроде понятно, о чем вы говорите, и в то же время… вы ставите меня в тупик. Вы скользкий, словно форель.
– Милая, – сказал Чарлз, и голос его вдруг осекся – ее безыскусные слова пробудили в нем эротические фантазии, – если вам захочется меня схватить, пожалуйста, в любое время. Ваше желание для меня закон. Будь я форелью, был бы рад заплыть к вам… – Чарлз оборвал себя на полуслове.
Она взглянула на него озадаченно и не без подозрительности.
– Ну вот, вы снова начинаете.
Чарлз приказал своему телу вести себя прилично и ответил:
– Что начинаю?
На сей раз голос его звучал чисто, без хрипотцы.
– Не стройте из себя святошу. Вы ведь имели в виду кое-что другое, не так ли?
– Неправда.
– Да!
Чарлз ухмыльнулся:
– Ну, может быть, отчасти.
– Скажите, что именно.
– Нет, Эмма, любовь моя. Разумеется, я вам не скажу. А покажу – но не раньше, чем мы поженимся.
Чарлз рассмеялся. Он мог бы поклясться, что слышал, как скрипнули ее зубы. Впереди показались знакомые стены каменного дома, где он когда-то проводил долгие часы, изучая греческий и латынь под руководством преподобного Петерсона.
– Мы застанем вашего отца дома?
– Да.
Чарлз уловил внезапный холодок в голосе собеседницы. В чем тут дело?
– А вашу сестру?
Эмма пожала плечами:
– Мэг наверняка копается где-нибудь в земле. Дома только папа и… – Она замолчала. Ее ноздри затрепетали, а рот сложился в нитку.
– И? – подсказал он, осаживая лошадей.
Эмма вскинула подбородок и расправила плечи, Словно солдат, готовый к бою. У Чарлза пропала всякая охота шутить. Кажется, он обнаружил причину ее печали.
– И миссис Грэм, – закончила Эмма. – Миссис Харриет Грэм. Вдова. Помогает в церкви, расставляет букеты и все такое.
– И?
– Что ж еще, милорд?