– А я еще раз повторяю, что вы ошибаетесь, – горячо заговорила девушка. – Я не отношусь к числу падших женщин.
Но по лицу мужчины было видно, что он не верит ни единому ее слову.
– Большинство уличных женщин не считают себя падшими, – с горечью в голосе сказал он. – Они думают, что таким образом помогают своей семье выжить. Но это глупое самооправдание, – мужчина покачал головой и с грустью заметил: – А ты очень хорошенькая. Если привести тебя в порядок, ты станешь настоящей красавицей. Нежная кожа, чувственные глаза… С тобой, видимо, пока что хорошо обращаются, дают волнующие обещания и говорят нежные слова… Но пойми девочка, – все это недолговечно! Очень быстро твое очарование померкнет. Подумай: что у тебя останется тогда? Подорванное здоровье и иссушенная душа.
Неожиданно его слова ранили Элизу в самое сердце. Какая разница между женщинами, одна из которых продает свое тело за жалкие гроши на улице, а другая – в обмен на роскошную жизнь в богатом особняке?
Служанка прервала их беседу и тягостные размышления Элизы. Она поставила на стол кофейник, сливочник, фарфоровую чашечку с блюдцем и плетеную корзиночку с пышными булочками, от которых шел восхитительный запах яблок и корицы. Хозяин дома предложил девушке угощаться и присел с другой стороны стола.
– Бедное дитя, я понимаю, как тебе тяжело. Бог мой, страшно представить, что твоя собственная мать продала тебя! Эта мысль приводит меня в ужас. Девочка, никогда и никому не позволяй разрушать свою жизнь. Ты достойна лучшей участи, чем твоя пропащая мать.
Услышав эти слова, Элиза поперхнулась и, закашлявшись, дрожащей рукой поставила чашку с горячим кофе на стол. Как убедить этого доброго человека в том, что она думает точно так же и именно поэтому оказалась ночью на улице?..
– Поверьте… Я всего лишь три месяца назад вернулась домой из пансиона, – Элиза отчаянно пыталась объяснить своему собеседнику его ошибку. – Но кое в чем вы правы. Моя мать – любовница знатного человека, и она решила, что я должна пойти по ее стопам… принять покровительство одного титулованного господина. А я отказалась. И сбежала из дома.
В глазах мужчины промелькнуло легкое удивление, он окинул пристальным взглядом лицо Элизы и ее одежду, но тут же вновь нахмурился:
– Это мало что меняет. Все та же проституция, только обернутая в красивые одежды и нарядные побрякушки. Хладнокровная сделка, в которой мужчина расплачивается деньгами, а женщина – душой! А навязывать развратную жизнь собственному ребенку еще более отвратительно и низко! Назови мне имя своей матери, – внезапно потребовал он. – Я позабочусь о том, чтобы ее подвергли всеобщему осуждению.