– Ничего. Разве что фруктового сока.
– Ты же еще не беременна! Даже будущим мамашам время от времени не возбраняется пропустить глоток-другой.
– Андреас пьет за двоих.
Салко бросил на нее проницательный взгляд.
– Боишься, передумает? Или он просто нервничает из-за задержки?
– Хотела бы я знать, Тео. Стоит мне попытаться об этом заговорить, он меня уверяет, что все в порядке, но что он на самом деле чувствует, я уже не знаю. – Александра понизила голос. – Пойти со мной к Джону он не хочет: ни разу не ходил с тех пор, как мы подписали бумаги. Когда я прихожу домой после процедуры, он смотрит на меня так странно… как будто я ему изменила.
– Ему следовало пройти курс терапии у семейного консультанта.
Александра кивнула.
– Думаешь, я этого не знаю? Тео, мы сейчас должны быть близки, как никогда, но он проводит больше времени со своими друзьями, чем со мной!
– Мужчине нужны друзья.
– Это я тоже знаю. Не думай, что я выступаю против. Новая встреча с Дэном Стоуном была для него очень важна, и я пыталась дать ему понять, что разделяю его чувства, но он встречается с Дэном чуть ли не чаще, чем со мной. И потом, эти его мужские комплексы… Он держит Стоуна и меня за сотню миль друг от друга.
– Как твоя сексуальная жизнь?
– Никак. Нам не полагается заниматься сексом до сеанса оплодотворения, но после сеанса Манетти это рекомендует… наверное, считает, что, если я забеременею, мой муж будет в большей степени чувствовать себя отцом. – Она вздохнула. – Сейчас мы с ним далеки друг от друга как никогда.
– Может, Андреас опасается уменьшить твои шансы на зачатие? – предположил Салко, понимая, как убого звучат его слова.
– Может быть. Скажу тебе честно, Тео, мне страшно и одиноко. Иногда мне кажется, что у меня мужа вовсе нет, что я одинокая женщина, решившая во что бы то ни стало завести ребенка…
В начале апреля Александра справила свой тридцать первый день рождения у себя дома в полном одиночестве. Ранее в этот день Манетти в двенадцатый раз провел процедуру искусственного оплодотворения. Пока она, как и было рекомендовано, неподвижно лежала на спине в течение получаса, по щекам у нее покатились слезы отчаяния.
Манетти вошел в медицинский кабинет, сунул ей коробку с бумажными салфетками, подтянул к себе табурет и начал ее расспрашивать.
– Ваш муж должен быть с вами каждый раз, но он здесь вообще не показывается. В чем дело, Али?
– Он слишком сильно переживает, – солгала она. – Я вам уже говорила.
– Да, вы говорили, но я вам не верю. Мне совершенно ясно, что ваш муж по-прежнему решительно настроен против ИДО; вы слишком напряжены и глубоко несчастны. Мне кажется, нам пора смириться с поражением.